– Медленно. Примитивно. Но дадим ему шанс. Перевести его на уровень выше, питание по третьему классу. Сколько ему еще сидеть?

– Год, – ответил начальник тюрьмы, который стоял рядом с пером и чистым свитком в руках.

Комендант глейпинской каземата внимал Риордану с раболепным вниманием. Еще бы! Именно он чуть не отправил его к праотцам своим самоуправством всего полгода назад. Быть начальником центральной тюрьмы весьма доходная должность. Неизвестно, как теперь могут провернуться жернова его карьеры, если секретарь визира окажется злопамятным.

– Срок мы не добавляем. Вердикт короля – имела место самооборона. Человека довели, и он постоял за свою честь, что уже похвально. Когда его заключение подойдет к концу, известите нас, мы устроим ему повторное испытание. А ты, – Риордан ткнул пальцем в сторону осужденного, – постарайся не оплошать в следующий раз. В настоящий момент в плане боя ты олух олухом, но что-то в тебе есть, и я хочу посмотреть тебя в деле снова.

После инспекции тюрьмы ему пришлось заполнить несколько формуляров, затем Накнийр отослал его на новое место преступления. Сюда, в предместья, где главаря шайки прикончили «ударом кабана».

Риордан еще раз посмотрел на лоток с пирожками и сглотнул слюну. Похожие пирожки готовила его мама, когда отец приносил с охоты добычу. Мясо шло на продажу, а ливер всегда служил приварком к столу. Мама с утра начинала хлопотать у печки над начинкой и тестом, а Риордан с младшим братом Стогнаром крутились рядом, в нетерпении ожидая, когда же будет готов первый противень. Они выхватывали с него пышущий жаром пирог и, обжигаясь, откусывали первый кусок рассыпчатого теста. Мать ругалась, что они перевернут противень, и гнала их с кухни. На их глаза от обиды наворачивались слезы, но потом перед ними вдруг возникала тарелка с обмазанными маслом пирожками. От нее вверх поднимались струйки горячего пара, от запаха начинки рот наполнялся слюной. Это были минуты безудержного счастья, огромного, как целый мир.

Риордан уже минуту бренчал деньгами в кармане, но никак не решался их достать.

– Запомни, что ты не человек, – наставлял его визир Накнийр. – Ты – карающая десница закона. Твоя устрашающая репутация бежит впереди тебя. Она обрастает домыслами и слухами. Все идет, как мы предугадали. Но стоит тебе преломить хлеб с подчиненным или в его присутствии выпить кубок вина, как миф рассеется. Да он такой же, как и мы, скажут люди! Как будто это не так изначально. Штука в том, что каждый из них понимает, что я и ты, и все такие, как мы – обычные люди. Но воспринимая образ, который создает тебе репутация, они наделяют тебя сверхспособностями. Простой народ хочет верить в легенды. Так уж они устроены. Мы предоставляем им такую возможность. Так что ты не должен есть или пить на людях. Никогда не нарушай эту заповедь.

Риордан в который раз сглотнул слюну. Пирожки выглядели так соблазнительно! Лоточница увидела его колебания и сказала:

– Всего лишь пять роганов, молодой господин. Печень, сердце, немного нутряного сала, все пережарено с луком и сдобрено травами. А тесто такое, что просто тает на языке.

Риордан решился. Он достал из кармана деньги. Там не было ни монеты меньше рейса. Он протянул торговке серебряную монету.

– На все.

Чуть позже Риордан стоял на углу улицы Пекарей и с наслаждением уплетал выпечку. Пирожки почти ничем не отличались от тех, что готовила его мать. Он жадно поглощал их, уставившись в кирпичную кладку, а его глаза странным образом блестели.

Риордан вернулся в Глейпин, когда уже начало смеркаться. Ведомство Накнийра располагалось поодаль от мишурного блеска и показной роскоши королевского дворца. Всего дворец имел двадцать семь отдельных подъездов, не считая парадного входа. В управление тайной полиции вел последний по счету, но не по значению, поскольку именно здесь находилось логово паука, что раскинул свои тенета над всем королевством. Такова суть любой государственной машины. Чтобы законы почитались, нужна внушающая страх система контроля за их исполнением, а также отлаженный механизм наказаний для тех, кто посмел перейти на темную сторону.