Отмеченный молнией Роман Савенков

– Я лично не подам ему руки при встрече, – высокомерно заявил толстяк, что сидел напротив. – Для меня он перестал существовать как боец с момента, когда отказался вернуться в Школу. Теперь из него делают полицейскую ищейку. Прекрасно! Пускай отрастит себе собачий хвост, чтобы махать им при виде Накнийра!

За праздничным столом повисло напряженное молчание. Одна из девушек испуганно прикрыла себе рот ладошкой. Каждый из гостей понимал тяжесть сказанных слов. Это было смертельное оскорбление.

Сердце Риордана билось ровно, а мысль работала четко. Вот, значит, как! Его заманили в ловушку. Из ситуации нет достойного выхода. Да, физиономии всех присутствующих скрывают маски. Но каждый понимает, чье именно лицо находится под куском черной материи. Если он спустит оскорбление, то вся его репутация будет уничтожена. Принять вызов означало устроить возмутительный скандал на тайной вечеринке, а это погубит карьеру Парси. Стало быть, ему предстоял выбор между собственной честью и честью возлюбленной. Но на самом деле никакого выбора не было. Они хотят скандала? Ну, так вместо скандала они получат труп. Риордан не сомневался, что визир не выдаст его на расправу.

Он положил руку на эфес шпаги и начал медленно подниматься со своего стула. В глазах толстяка отразился ужас. До него наконец дошло, в какую опасную историю его втравили. В ту же секунду его молчаливый спутник вскочил на ноги. Его клинок с шорохом вылетел из ножен. Это была легкая сабля с прямоугольной гардой и небольшим изгибом лезвия. Такой тип оружия мог с одинаковой вероятностью попасть в руки как дилетанта, так и настоящего фехтовальщика. Впрочем, Риордан еще не встречал мастеров клинка среди вельмож. Несколько уроков у отставных поединщиков там всегда были помножены на бездну самомнения.

Но теперь у жирного наглеца появился заступник. Убивать сразу двоих в планы Риордана не входило. Один мертвец – это еще ссора, но два – уже резня. Риордан подумал, что этот незнакомец был единственным, кого он не смог вычислить. И единственным из сидевших за столом, кто не вызвал у него отвращения.

Риордан отступил на шаг назад и обнажил шпагу. Обеденный стол остался справа, а слева на расстоянии вытянутой руки была стена. Фехтовать предстояло на крохотном пятачке и действовать нужно было очень аккуратно, чтобы не ранить кого-нибудь из гостей.

Вдруг ему пришла в голову мысль, что можно обойтись без жертв. Будет не так эффектно, зато поучительно. Он обезоружит этого типа с сабелькой, а для надежности отправит его немного передохнуть ударом эфеса в висок. А после заведет с толстяком доверительную беседу о смысле слов и звуков, попутно щекоча его кадык острием шпаги.

Их клинки сшиблись с лязгом, и тут же шпага Риордана оказалась перерублена пополам. Он мог поклясться, что под маской на лице его противника сейчас играет издевательская ухмылка. Но как? Как он смог? Риордан встретил его саблю «узлом мелодичности» своего оружия. Значит, противник умудрился в последнее мгновение изменить угол своего удара. Вот это ловкач! Такого не каждый день встретишь. Ничего, Риордану уже приходилось биться с обломком лезвия в руке. Биться и побеждать.

Противник бросил взгляд на положение тела Риордана, а потом нанес быстрый удар в правое плечо. Это был обманный финт, после которого сразу последовала реприза в предплечье. Риордан был готов и с подшагом встретил его саблю своим эфесом, чтобы с поворотом кисти выполнить прямой укол в грудь.

Но противник действовал так, словно предвидел все его ходы. Риордан попытался повернуть кисть, но не смог сместить руку даже на дюйм. Это было невероятно. За последний год он не встречал ни одного человека, способного соперничать с ним в крепости предплечья. Лезвия клинков съехались до звонкого удара гардами. В этот момент сразу несколько человек бросилось к дуэлянтам, и их оттащили друг от друга. Между ними мелькали тела и лица, но каждый в этот момент видел только глаза своего оппонента.

– Мне следовало взять с тебя деньги за урок фехтования, – бросил незнакомец, вгоняя саблю в ножны.

Ни один человек в Овергоре не осмелился бы сказать это Риордану. Кого же скрывает маска? Откуда он взялся?

– Я уверен, что ты знаешь, с кем разговариваешь, – процедил Риордан. – В отличие от меня. Не желаешь это исправить?

– О, нет, – усмехнулся его противник. – Ты обречен мучиться в неведении.

– Я найду тебя, – пообещал Риордан и повторил: – Вот увидишь. Найду.

– На твоем месте я бы не торопился. Жизнь так прекрасна.

За пару месяцев до описываемых событий

Этот дом не пользовался у соседей дурной репутацией. Обычное двухэтажное строение без крыльца. Первый этаж облицован диким камнем, который в Овергор в избытке поставляли многочисленные венбадские каменоломни, второй оштукатурен белой глиной. Окна внизу стрельчатые, а наверху прямоугольные в массивных дубовых рамах. На двускатной крыше поблескивало небольшое чердачное окно между двумя кирпичными трубами, что говорило о наличии в доме камина.

Фасадом особняк выходил на Пчелиную улицу, где издавна селились пасечники и бортники. Этот квартал не считался в Овергоре престижным, но и не относился к трущобам, где ютилась городская голытьба.

Раз в неделю или около того в дом приходила служанка, чтобы убраться, а в холодное время года – еще и протопить камин. Это была пожилая женщина с костлявым лицом, она проживала неподалеку. Служанка делала свое дело, а на вопросы о владельцах дома лишь пожимала плечами. Ей-то какой резон ими интересоваться? Главное, чтобы платили исправно, а с этим все обстояло как нельзя лучше. Примерно раз в месяц к ней заглядывал стряпчий, которого наняли присматривать за домом, и без лишних слов вручал мешочек с двадцатью серебряными рейсами. Такова была оговоренная плата за ее услуги.

Большую часть времени дом пустовал, но иногда соседи видели, как по вечерам в нем зажигают светильники. За плотными шторами двигались силуэты людей, но все происходило практически безмолвно. Никогда из этого дома не доносилась музыка или женский смех, не звучали здравицы, не раздавался звон бокалов.

В общем, у соседей не было повода злословить в отношении этого дома или его жильцов. Тем не менее они относились к строению несколько настороженно, потому что неизвестность всегда пугает. Добрые горожане понятия не имели, что в определенных кругах у этого дома все-таки имелась репутация, да еще какая.

О ее наличии говорило хотя бы то, что дом этот ни разу не подвергся взлому или налету лихих людей. Он стоял – пустой и надменный, а преступники упорно его не замечали, хотя наверняка на двух его этажах было чем поживиться.

Опытный шнифер, проходя по Пчелиной улице и пристальным взором поглядывая на замочные скважины дверей, лишь отмахивался в ответ на вопрос своего юного ученика.

– А этот чем не хорош? Подходящий же! И похоже, что пустой.

Старый домушник только усмехался в седую бороду.

– Нет, этот мы работать не будем.

– А почему?

– Потому что сегодня мы с тобой его вскроем, а уже завтра можем проснуться мертвыми. Знаешь, что это такое? Это когда человек просыпается от того, что ему перерезали горло.

– Ого. А кто…

– А вот этого тебе знать пока не положено. Шагай себе мимо.

В один из весенних дней, под вечер, аккурат через час, как из дверей этого загадочного дома вышла служанка, возле него остановилась карета. Экипаж был создан настоящим мастером: резные дверцы, кованые спицы на колесах, стеклянные фонари в латунной оправе на лакированной крыше. Однако герб владельца на карете отсутствовал. Даже на кучере был надет простой шерстяной армяк без всяких опознавательных знаков.

Из кареты вышли четверо в черных одеждах и широкополых шляпах. Трое зашли в дом, один остался снаружи. Он замер у двери, цепким взглядом наблюдая за окрестностями. От незнакомца так разило опасностью, что случайный прохожий решил перейти на другую сторону улицы, только бы не проходить мимо молчаливого стража.

Карета же, высадив пассажиров, тронулась с места и свернула на ближайшем повороте в сторону Глейпина, королевского дворца. Через некоторое время в доме зажгли свечи, а чуть позже из труб потянулись струйки сизого дыма.

Час спустя дорогой экипаж вновь подкатил к загадочному дому. Из него неспешно выбрался человек в богатом камзоле, но не вошел в особняк, а предупредительно распахнул вторую дверцу кареты для своего спутника. Следом за ним из экипажа спустился еще один гость. То был мужчина среднего роста, телосложение которого полностью скрывал длинный темно-синий плащ.

Страж, который все прошедшее время не покидал свой пост у дома, поклонился прибывшему и молча отворил перед ним входную дверь.

Через минуту колеса кареты отсчитали положенное число камней овергорской мостовой, и улица снова опустела. Лишь мужчина в черной одежде по-прежнему бдил рядом с наглухо запечатанной дверью.

Ближе к вечеру Пчелиная улица наполнилась народом. Труженики возвращались с работы, хозяйки тащили из лавок корзины с продуктами. Но никто более не входил в особняк, хотя многие прохожие бросали на него любопытные взгляды.

Уже в сумерках из переулка появился человек. Одет он был довольно дорого, хотя по фасону его камзола можно было с уверенностью утверждать, что к знатному сословию он не принадлежит. У человека была квадратная фигура биндюжника и могучие кулаки, а на лице землистого цвета с мешками под глазами, которые намекали на пристрастие к горячительным напиткам, застыло выражение тревоги. Он шел к дому будто бы нехотя, так, словно это строение притягивало его к себе невидимым канатом.