– Значит, это вы коров к себе увели? Мы приехали, а брать-то уже и некого. Остатки. И лошадей в Богдарне – тоже вы? Наши рассказывают: в поилках свежая вода, стойла открыты, павших лошадей – ни одной.

И следы через Клязьму ведут. Везде раньше нас успели. Молодцы, сразу сообразили.

– Ну, здесь же как… – Я развёл руками. – Кто раньше встал, того и тапки. Сначала тяжело было такое стадо обслуживать, но сейчас пристроились на новом месте.

Рассказал про доильные аппараты, про систему сбора молока, переработки на масло и сыры. Не забыл ввернуть и про контуры защиты Базы, чтобы не возникало дурных мыслей.

– Ай молодцы. С электричеством – воопшше молодцы! А про товарообмен хорошая мысль. Хорошая. Коров у нас мало… То есть всего две, причём одна не доится. – Адыл засмеялся. – Нам бы десяток-полтора не помешал бы. А бык есть у вас?

Я кивнул и напрягся, готовясь к сложному торгу. Одна корова – на три овцы? Или на пять? И зачем нам овцы? Мы с ними не умеем.

Чудом найденного быка, конечно, не отдавать ни при каких условиях. Пока в отёлах не появятся два-три телёнка мужского пола, всё наше молочное будущее стоит на единственном быке.

«Зиждет-ся! – кричал потом Армен во время обсуждения товарного обмена. – На одном быке зиждется!»

– Если часть («тшасть») коров готовы уступить, потом наши люди договорятся – что, как, сколько. Может, не сразу. Отёл пройдёт, стадо вырастет, вам спокойней будет. Мы хорошее предложение сделаем. А по торговле я вот что думаю: может быть, люди сами разберутся? Что мы будем как Госплан-Мосгаз решать-согласовывать?

Он налил из кувшина что-то молочное, протянул мне. Это знак уважения. Значит, пока разговор идёт хорошо. Принял, поблагодарил. И собрал волю в кулак, настроившись на известный мне кумыс. Из лошадиного молока делают. Кислое, шибающее в нос питьё. Но нет. Довольно приятная штука вроде кефира. Только пожиже.

– Спасибо, – вполне искренне сказали. – Хороший вкус.

До этого момента обычай угощать гостя непривычной и странной для него пищей, казался мне диковатым и глупым. Зачем потчевать гостя тем, что в ему рот не лезет? А, пожалуй, это правильно. Если гость вежливо съест необычную пищу, значит, и чужие правила-обычаи сможет понять. И наоборот.

– Сделаем рынок на полдороге, в хорошем месте, – продолжал Адыл. – Чтобы и вашим, и нашим удобно – и пусть люди торгуют. Мы своим дадим от обшшего пирога, вы – своим. Сами разберутся, познакомятся заодно. Друг друга узнают – им спокойней, нам спокойней. Охрану поставим от нас, и от вас поровну. Будут торговать, тшасть себе оставлять, тшасть – в опшший котёл. Интерес должен быть, торговля – двигатель прогресса, а?

Я засмеялся.

– Мне нравится идея с рынком. Это лучше, чем мы хотели. Действительно, «Госплан-Мосгаз» ни к чему. А рынок – да… Ярмарка такая. Найти хорошее место, на реке, на вырост – если кто ещё остался, подтянутся.

– Да. И штобы не со стрельбой подтягивались, а с торговлей. У вас в Марково, я слышал, не особо хорошие соседи сидят. Есть старая пословица: «Не согнёшь прутом, станет колом – не заставишь гнуться».

– С Марково – да, будем решать.

Здесь я сделал паузу. Марково – важный момент. Надо показать, что важность понимаю. И не только важность, но и тонкость: Адыл с самого начала фразы и обращения выстраивал ювелирно – ни разу не назвал меня не на «ты», не на «вы».

Обезличенно. Все местоимения обходил. Что ж, раз так – значит так. «А что же мы? И мы не хуже многих». Тоже можем обезличенно.

– А если торговать, тогда придётся и деньги выпускать.

– Конечно, придётся, – кивнул Адыл, как о давно понятном деле. – По банкам пошарим, где-то да сохранилась наличка. Номера купюр перепишем, чтобы лишних бумажек не было, нашим и вашим раздадим поровну. Пусть рашшитываются. Какой-то ориентир нужен.