– Чка, ара, чка! Не «заслышав», а «услышав», – поправил его Армен. – И в этом пункте ещё: «А также при срабатывании технических средств охраны». И русский язык не знаешь, и устав забыл.

– Виноват, та-ащ старший сержант! Насчёт языка у меня есть смягчающее обстоятельство – нерусский я.

– Один наряд вне очереди и ещё два за пререкания с начальством!

– Есть три наряда! А можно и четыре.

– Не надорвись! Один-то сначала отработай как следует. – И все грохнули. Аркашин темперамент благодаря его Люсе знали все. Люся удивительным образом выделялась среди сдержанных китаянок – ежевечерне она полчаса стонала и кричала на весь посёлок.

А теперь – на всю Базу.

Хохот растревожил Курая, он подскочил и сонно заворочал лобастой башкой. Растёт не по дням, а по часам.

…Как же мы тогда с Аркашей обрадовались! Вернулись с берега Клязьмы и узнали, что Зёма не убита, а тяжело ранена и есть надежда. Эдуард Васильевич вытащил две пули, остановил кровотечение, зашил.

– Казбек наповал, а Зёма, думаю, выживет. Алабай – порода мощная, – сказал он, будто оправдываясь. Мол, Сергея с Борисом спасти не смог, а вот собака…

– Вы меня простите, Эдуард Васильевич, – сказал я ему. – Сорвался, накричал.

Эдуард отмахнулся.

Аркадий тогда заорал, бросился обнимать Эдуарда, они аж на траву завалились. Зёму с Казбеком он, по-моему, даже больше голубей любил. Как они играли втроём, мы поражались. Аркадий изображал, типа, овцу, а Казбек – волка. А Зёма никого не изображала. Она защищала овцу-Аркадия от нападения. Казбек бегал кругами, припадал к земле, даже полз, а Зёма на все эти маневры водила головой, щурилась и слегка скалилась. Потом Казбек бросался, они схватывались, катались в траве, рычали.

А уж смена ролей… Аркадий им что-то бурчал, показывал руками, и теперь Зёма была волком, а Казбек охранял. И всё повторялось сначала. А потом эти три дурака возились на траве, толкались и барахтались.

И пятерых щенков – это же Аркадий выкормил, пока Зёма выздоравливала. Таскал их к ней, лежачей, понемногу подкладывал, потом докармливал из соски хитрой молочной смесью.

Все выжили. И Зёма выжила. Только заднюю лапу немножко подволакивает. Аркадий каким-то образом договорился с Зёмой каждый вечер брать на Веранду двух щенков. Только двух, по очереди. Может быть, отличников учёбы – Зёма уже натаскивала всех пятерых, совсем ещё маленьких, своим собачьим наукам. Или, наоборот, отстающих.

А я так и не поправил Сергея, когда он хлопнул меня по плечу: «Зёма ощенилась! Пять хвостов, десять лап!» Мгновенно всё закрутилось и так же мгновенно кончилось. И ничего не доскажешь про собачью арифметику.

Сергея не стало, и Аркадий неожиданно сблизился с Арменом. А раньше терпеть друг друга не могли, чуть что – аж искрило. Видимо, Аркадию нужен был кто-то равный по возрасту, по характеру для взаимных подколов и подшучиваний. Я никак не годился – с детства в нашей компании был младшим, а сейчас начальником стал. Не подколешь. Подшучивая над начальником по праву старой дружбы, выглядишь жалко. Аркадий такие вещи понимает.

Аркадий сел на пол возле Курая, потрепал его за мягкое брюшко.

– Без оружия ехать нельзя, – сказал он. – Глазом не успеешь моргнуть, как окажешься около овец с колодкой на шее. А с оружием мы для них заранее угроза.

– Надо ехать группой и издалека начать предупреждать выстрелами в воздух. Что бы мы сделали, услышав выстрелы? Отправили бы две группы. Незаметно, с разных сторон, чтобы не нарваться.

– Чтобы никто не нарвался, после выстрелов надо встать на открытом пространстве, а одному выехать вперёд.

– Точно! Несколько раз пальнуть в воздух у них на виду, и потом одному медленно выехать к ним.