– Расскажите всё о Вашем Царе, – просил её Ник, когда Дэна разносила лекарства больным в пещере.

– Мой Царь он ещё не Царь, но должен был быть помазан на трон после своего Отца. И Отец ещё не Царь, потому что у него мало людей. А если бы у него было много людей, то он стал бы Царём. Мне приказал мой Господин смотреть за его женой, а я не усмотрела, и меня боги наказали, но я от них убежала, хотя и нож стоял у моего сердца. Я плюнула ему в лицо и убежала, в руках моих осталось только вот это. Но разве боги не должны быть справедливы, разве они могут так обманывать? Я разгневала богов, я виновата! Виновата…

Она шептала слова и раскаивалась в своём поступке, но она отчаянно просила всех Божеств не винить её, потому что она это не её вина.

И ее мольбы – помочь загладить вину и открыть, путь чтобы найти своего Царя. И тогда она спокойно сможет уйти по Течению Судеб к своим Предкам.

Ну, точно безумие.

Путница достала из своих клочьев одежды свёрнутый и повязанный травой кусок шёлковой ткани.

Она развернула этот грязный от времени, но дорогой ей кусок непонятно чего и Лекари увидели ленту.

Цвет давно полинял, но вроде кусок ткани был голубой.

Это была нагрудная лента с гербом какой-то общины или государства. Разглядеть было трудно, что вышито на ленте. Показалось, что какая-то птица.

Свернув ленту, женщина спрятала ее снова в тайниках своего оборванного платья.

Лекари умоляли её остаться, но она рвалась в путь и твердила, что если дойдёт до пещер, где скрываются другие боги, всё же вымолит их милости и прощения, и найдет своего Господина.

Несчастная ушла.

Взяла от Лекарей только хлеба и лапти.

– Кого только не приносит сюда беда. Несчастная женщина, она так отчаянно молится и бежит по свету в поисках своего дорогого царя. Какая смелая блаженная. Будто других у неё нет забот. Одна единственная у неё мечта, ради которой готова терпеть любые лишения. Принесла в жертву своё спокойствие, семью, материнство, в конце концов. Пусть уж Божества помогут ей, и она дойдёт до тех пещер.

– Дух Леса, помоги ей! Молю тебя!

Сердце Дэны сжалось в печали. Она вышла из жилища и направилась к месту её силы.

Ты далеко? – спросил Ник, обращаясь к уходящей Дэне.

– Воды наберу, – ответила она.

Сама взяла кувшин, стоявший у выхода из юрты.

– Я с тобой.

Здесь у водопада девушка часто проводила время, когда её сердце наполнялось смятением чувств. Все печали смывали эти серебряные потоки.

Начинался водопад с небольших безобидных струй. Оканчивались эти потоки грохотом падающих, и разбивающихся о скалы тысяч ревущих, будто тельцов – волн.

Лекари разместились на гладких нагретых солнцем валунах, и каждый погрузился в свои думы.

– Как бы я желал, чтобы меня так искали, – прервал молчание Ник.

И тут он глубоко набрал воздуха в груди и крикнул вдаль:

– Э-ге-ге-эй! – и эхо его сильного чистого голоса зазвучало по округе, заполняя ущелья, скалы возвышенности, отбиваясь от вершин гор, перекликаясь между собой. Повторяясь и повторяясь. Пока не сникло совсем.

– Надеюсь, тебя услышат, – дружески похлопала его по плечу Дэна.

Настала зима.

В степях Тиды ветер жутко выл и не давал высунуть носа из своих жилищ. Люди кутались в свои одежды, а снег словно острыми лезвиями вонзался в лицо, проникал в рукава, за ворот, и обжигал своим холодом.

Тахир обходил своё пострадавшее хозяйство. Он звал людей из потрёпанных вьюгой палаток, узнать, живы ли они. Стражи обошли весь стан, сообщили о болящих и погибших соплеменниках.

Топлива едва хватало.

В больших юртах на котлах грели снег для питья и еды, а вокруг очага играли малые дети. Старики по не многу добавляли в очаг сухое топливо (высушенные остатки жизнедеятельности животных).