– Я тебя ждал! Но времени нет. Твоему народу приказываю убраться от стен моего города и впредь не появляться. Торговые соглашения расторгнуты.

Он наклонился в сторону меня и оскалил зубы:

– Как был шакалом, так и остался! Зря я тебе поверил. Не может шакал измениться и стать послушным псом.

– Я не понимаю причины Вашего решения. Прошу Ваше Величество объяснить такое вероломное предательство

– Что? – засмеялся он. Предательство? Ты говоришь о моём предательстве? Щенок! Скажи, это твой человек? – и Митр взмахнул рукой в сторону стоящего на коленях, трясущегося от страха мужчину в одежде торговца.

– Ты узнал своего человека?

Да, узнал.

Это был наш человек – ремесленник, торговавший кожей на рынках города.

– Так вот. Этот… покусился на добро Моей страны. Это вор, обокравший чиновника.

– Не может быть. Воровства у нас нет! – с уверенностью ответил я.

– Ты уверен? А вот я не уверен! У него среди товара нашёлся мешок с золотыми монетами, который он похитил у чиновника, напоив его вином. Это государственные деньги, которые чиновник нёс от сборщиков податей.

– Я глянул на торговца, он крутил в стороны своей обезумевшей головой показывая, что это не он.

– А если это не он? – спросил я

– Проверка показала, что мешок нашли у торговца кожи. На шее у него перевязь с медной чеканкой вашей общины. Значит это ваш человек. Товар ваш, а деньги наши.

– А если это провокация?

– Помилуйте нас, Высшие силы!– вознес Государь Предгорья руки к небесам. Зачем нам нужны склоки. Мы неплохо торгуем с общинами. Вы доставляете нам нужный товар, мы даем вам право здесь его продавать и жить со своих доходов. Ещё и охраняем ваши вонючие станы возле своих стен, – снова оскалился Митр. В договоре о сотрудничестве строго наказываются убийцы, воры, распутные девицы и попрошайки.

– Этот вор будет заключён под стражу до вынесения наказания, который мы решим ему предъявить! Сам знаешь, если были бы у него было три руки, то и трёх бы лишился, не оставив своей семье шанса для выживания. – Покиньте город! Я жду до полудня!

– Я не вор! – крикнул мужчина. – Это не я! Я честно трудился на благо общины, Ваше Превосходство! – взмолился он, захлебываясь слезами. – Это не я, поверьте мне! Поверьте мне!

Он кричал всё время, пока его не утащили стражи.

Даже если не так, даже если человека подставили, какой смысл Царю затевать такой скандал.

В любом случае придётся уходить.

А это значит лишиться всего. Община стала большой, она уже и так разрослась до двух поселений. Одно торговало с городом изделиями и продуктами. Другое село занималось разведением животных в степи. Еще год или два и Отор стал бы городом.

Но теперь надо было возвращаться назад в степи.

Это не представлялось возможным, нас там ожидала гибель от недостатка воды и пищи. Если торговля запрещена с Ситтой, то к Приморскому Царству не подобраться – там город окружён другими поставщиками продуктов и товара.

Катастрофа неминуема».

Это понимал Тахир. Но надо было собираться или Царь сожжёт поля с сеном.

Советники объявили кочевникам Великое передвижение.

За сбором следили со стен Ситты. Стражи направили в сторону Отора свои стрелы.

К вечеру стан Отора едва успел отойти от стен города, который кормил и поил людей столько времени.

А осенью приполз в стан, отпущенный безрукий заключенный. Семья, опасаясь позора, хотела выгнать его. Но он слезно уверял свою жену в непогрешимости, и она оставила инвалида, взвалив на себя ещё и эту тяготу.

Лес стал затихать.

Пора осени отправляла большинство птиц за море, а мелких животных под землю. Окрепшее за лето потомство оленей и ланей пряталось высоко в горах от зорких глаз охотников.