Церковная доктрина, которая обычно именуется по Афанасию, разделяет с монархианством противопоставление субординационизму и учение о тождестве сущности Отца, Логоса и Духа, но с субординационизмом – полное различение трёх моментов как трёх Лиц и противопоставление их сведению к простым атрибутам или же к формам откровения одной Божественной Личности.

Что касается обширной литературы, то в этом специально богословском вопросе достаточно указать на основные труды, такие как сочинения Баура и Дорнера, упомянутые выше (стр. 4), далее – на трактат Шлейермахера о савеллианстве (Werke I, 2, стр. 485—574); «Афанасий» Мёлера (Майнц, 1827); Генриха Фойгта «Учение Афанасия Александрийского» (Бремен, 1861); Фридриха Бёрингера «Афанасий и Арий, или Первая великая борьба православия и ереси» (Штутгарт, 1874).

Поскольку развитие учения о единстве и троичности в Боге основывается на экзегезе библейских мест об Отце, о Христе и о Святом Духе, оно принадлежит лишь позитивной теологии; поскольку же оно опирается на спекулятивных основаниях, оно является общим для истории догматов и истории христианской философии. В данном месте достаточно краткого упоминания, тем более что история догматов обычно и по необходимости рассматривает этот спорный вопрос подробно и обстоятельно.

Одна фракция монархиан, а именно последователи Артемона, утверждала, что вплоть до римского епископа Виктора их учение было господствующим в римской общине и лишь при преемнике Виктора Зефирине (после 200 г.) было вытеснено. Это утверждение может быть преувеличением, основанным на монархианском толковании неопределённости ранних формул; однако то, что монархианство в связи с церковно-законническим пониманием нравственных отношений в древнее время действительно было очень распространено, видно из многих сочинений, приписываемых апостольским отцам, особенно из долго пользовавшегося высоким авторитетом «Пастыря Гермы», а также из свидетельства противника монархианства – Тертуллиана (adv. Praxeam, гл. 3):

«Простые люди, не скажу – невежественные и неучёные (каковых всегда большинство среди верующих), поскольку само правило веры переводит их от многих богов века к единому и истинному Богу, не понимая, что следует веровать в единого, но с Его οἰκονομίᾳ, приходят в ужас от οἰκονομία. Они предполагают, что число и расположение Троицы есть разделение единства, тогда как единство, выводящее из себя Троицу, не разрушается ею, но управляется ею. Поэтому они уже кричат, что мы проповедуем двух и трёх богов, сами же считают себя почитателями единого Бога, как будто неразумно собранное единство не порождает ереси, а разумно изложенная Троица не утверждает истины».

Феодот Византийский и Артемон представляют ту форму монархианства, которая близка к деизму, или, вернее, к ветхозаветной вере в откровение, к эвионизму, а также к синоптическому способу учения. Феодот учил, что Иисус был рождён от Девы как человек по воле Отца, но при крещении на него сошёл высший Христос. Этот высший Христос, однако, Феодот представлял себе как Сына высшего Бога, тождественного с Творцом мира, а не (как Керинф и другие гностики) как Сына Божества, превосходящего Бога иудеев. Артемон допускал особое воздействие высшего Бога на Иисуса, благодаря которому тот, будучи отличен от всех прочих людей, стал Сыном Божиим. У этих монархиан отсутствует понятие Логоса.

Нойт из Смирны учил (по Hippol. philos. IX, 7 и далее), что единый Бог, сотворивший мир, Сам по Себе невидим, но, тем не менее, издревле являлся праведникам по Своему благоволению, и именно этот Бог стал Сыном, когда Ему угодно было подчиниться рождению; таким образом, Он есть Свой собственный Сын, и в тождестве Отца и Сына заключается сама μοναρχία Бога. (Ипполит сравнивает это учение с гераклитовским о тождестве противоположностей и полагает, что оно возникло под его влиянием.) О нём и его последователях Феодорит говорит (haeret. fabul. comp. 3, 3):