—  Да вот, Сонька беременна, а у неё кровь пошла,  —  вздохнула Нина.  —  Ты бар кинула что ли?

 —  Не, народ почти разошёлся, официантки встали. Тухло сегодня, а думали аврал…  —  задумчиво ответила Лида и вошла.  —  Спина болит?  —  спросила она у меня.

 —  Нет,  —  я уверенно помотала головой. Ничего не болело.

 —  Живот? Ноет как при месячных?

 —  Нет, не ноет. 

 —  Тогда немного расслабься. Знаешь, как при выкидыше болеть должно, мама дорогая! 

Я кивнула, а Лида будто потеряла ко мне интерес и обернулась к Нине. 

 —  Скорую вызвали?

 —  Да, ждём. 

 —  Пойду тогда их покараулю у входа…  —  и Лида убежала.

А я стала проговаривать про себя её слова, будто нуждалась в надежде (нет!): “Спина не болит. Живот не ноет. Спина не болит. Живот не ноет!”

***

Лев передал из рук в руки Геллу и теперь сидел за баром и пил чай. Домой не хотелось, а полупустые бары обладали неким шармом, хорошо в них было сидеть трезвому. 

За стойкой крутилась официантка, исчезли все барменши. 

 —  О, Лида,  —  он обернулся к блондинистой хорошенькой барменше, которая иногда помогала тут Нине.  —  А где все?

 —  Клиенты или бармены?  —  Лида забралась на высокий стул рядом с ним и достала сама себе бокал.

 —  Бармены. 

 —  Да девчонка тут помогает нам, Сонька, ей плохо стало, скорую вызвали. 

 —  А-а,  —  Лев кивнул и отвернулся. 

Странная ночь.

Народу нет, Гелла напилась, какой-то барменше плохо. 

 —  Как дела твои? Как сын?

 —  Да ничего,  —  улыбнулась Лида и тряхнула кудрями. Она была такой славной, хорошенькой, будто героиня романтической мелодрамы. Не роковая блондинка, как Гелла.  —  Сын клёвый… всем желаю сыновьёв,  —  хихикнула она.  —  Егор в восторге. 

 —  О, скорая приехала,  —  кивнул на двери Лев.

 —  Блин, пойду их к другому выходу разверну. Не скучай,  —  Лида потянулась за своей шубкой, висящей на гостевой вешалке, и побежала на улицу, а Лев продолжил пить свой чай.

16. Шестнадцать злобных докториц

 —  Так, ещё раз. Тест положительный?

 —  Да. Т-три,  —  от холода меня стало трясти, и теперь голос звучал неуверенно, с перебоями. 

 —  Последняя менструация?

 —  П-пятнадцатого ав-августа…

 —  Да не тряситесь вы!

Легко говорить! 

Я тут лежу без трусов на ледяной кушетке с аппаратом УЗИ в одном месте, как курочка на вертеле, на меня гавкают со всех сторон не делай то, не делай это, да ещё и не трясись! Медицина, мать её, во всей красе.

 —  Это что выходит… сегодня третье… четырнадцать дней задержки?.. Ну уже должны всё увидеть,  —  пробормотала себе под нос дежурная узистка и продолжила всматриваться в экран.  —  Кулаки под задницу.

 —  Что?  —  я стала мотать головой в панике, не понимая о чем речь.

  —  Что смотрим? Кулаки под задницу! Не вижу я ничего. Посмотрим трубы. 

  —  И…  —  у меня был миллион вопросов, но я не знала, как и с чего начать. 

  —  Так! Поменьше болтаем,  —  рявкнула узистка и закатила глаза, будто я сама должна понимать, что такое трубы и почему для этого нужны кулаки. 

 Меня продолжали изучать, а я уже и не знала, что делать: плакать или орать тут на всех. 

  —  Да не трясись ты! Ноги расслабь! Я что с вами тут бороться должна? 

 Хотелось взвыть. 

  —  Я ничего не вижу!  —  объявила узистка, и у меня что-то внутри невольно заворочалось. 

Не радостно. 

 Стоящий рядом врач покачал головой, словно я виновата в том, что узистка ничего не видит. 

  —  Одевайтесь,  —  велела врач и просто вышла из кабинета. 

Ну да, я будто и правда ее разочаровала. 

На секунду стало стыдно, что я такая неумеха, пришла, а ребёнка взять с собой забыла! 

А голову ты не забыла? 

Даже одевалась в итоге под хмурым осуждающим взглядом узистки. И ещё казалось, что по коридорам к кабинету дежурного врача иду как сквозь толпу судей, хоть в сущности никого там не было.