Так ушли многие, утратив источник сил и – что еще печальнее – смысл этими силами вообще пользоваться.

Занятая своими мыслями Атка почти не заметила, как Марка за руку отвела ее в большой магазин, деловито прошмыгнула по рядам, набирая в пластиковую корзину фрукты, кофе и пастилу. Причем ладно бы только в корзину. Атка выловила из кармана кикиморки батончик мюсли в упаковке и переложила в корзину.

– Я это куплю.

Кикиморка бросила на нее тяжелый взгляд исподлобья. Это был как раз тот случай, когда их различия мешали им ладить. Ни одна не желала уступить другой, ведь это значило поступиться кусочком собственной природы.

– Что, такая богатая дама? Хорошо подают?

– На батончик хватит.

Марка достала две пачки жевательных пастилок из заднего кармана джинс.

– И на это?

– И на это.

Кикиморка резво крутанулась на пятке и схватила первую попавшуюся бутылку с полки. Атка присмотрелась и различила смутно знакомые иероглифы страны Солнца.

– Соевый соус тебе зачем? – нахмурилась Атка.

Марка изумленно уставилась на литровую бутылку, но эта ошибка ненадолго поколебала ее воинственный настрой.

– Мне – надо!

– Ты пытаешься в этом убедить меня или себя?

Марка молча положила соевый соус в корзину и скользнула рассеянным взглядом по полке со всякими экзотическими добавками. Обычно так оно и происходило. Марка уступала чаще, и Атка была ей за это благодарна.

– Что у тебя? – невнятно спросила кикиморка.

– Прости, что?

– Что тебе от меня нужно? Ты берегиня с деньгами, поклонниками и купаешься в людской благодарности. У тебя есть место в Совете. А у меня нет ничего, совсем ничего. Так что тебе от меня нужно?

Атка положила руку Марке на плечо и мягко подтолкнула ее в сторону кассы. Кикиморка неохотно, но все-таки подчинилась. Хоть и нахохлилась, но зашагала в сторону выхода, демонстративно спрятав руки в карманы. Ей, темной, силы и задор давали мелкие проказы, вроде воровства шоколадок, и Атка это знала, но не могла смотреть на кражу равнодушно.

– Для начала, у тебя теперь есть литр соевого соуса, который тебе нужен, – сказала Атка, когда расплатилась и укладывала покупки в бумажный пакет с круглым зеленым логотипом. В кошельке осталась одна мелкая купюра и три монеты, и жадные зеленые глаза Марки это подметили. В их темной глубине зажглось молчаливое удовлетворение. Какую-то другую берегиню это могло бы оскорбить, но Атка воспринимала Марку скорее как подростка, чем как противника, и на многое смотрела сквозь пальцы.

– Да, а вот у меня-то денег не водится, – очень натурально закручинилась кикимора, когда они вышли из магазина, и люди уже не могли их услышать. – Вот ты уйдешь, а назавтра мне опять воровать придется.

– Ох, Марка, даже если я дам тебе денег, ты ведь не переменишься. Да и меня по головке не погладят, если о том узнают, – спокойно сказала Атка. Не то чтобы ей было в самом деле жаль нарезанной цветной бумаги, но так уж вышло, что темные быстро смекнули, что в обмен на бумагу и бросовый сплав металлов люди готовы отдать все, что угодно. Атка хоть и была «неправильной» берегиней с большим опытом накопленных ошибок и провинностей, но не настолько неосмотрительной, чтобы так буквально нарушать Договор.

Даже ради ледяных глаз Макса, обреченного стать зимним мужем Мары.

Хотя, если подумать, она уже делает это ради него. И Марка это понимает, потому и смотрит так.

– А меня, думаешь, погладят, если узнают? – без улыбки спросила Марка и подняла голову к пасмурному небу. Пока они препирались у полки с соусами и таскались между рядами большого магазина, погода разительно переменилась. Собрались тучи, и прозрачный зонт в руках кикиморы уже не выглядел настолько неуместным.