– Жених Мары ведь тоже помощи не просил, верно? – понизив голос, спросила Марка, закрываясь от всевидящего неба прозрачным зонтом. – Ты снова нарываешься?

Вот теперь Атка кивнула уже совсем без улыбки.

Нарывается, как есть нарывается.

Глава 3. Макс и мертвая кузина

Макс не помнил, как оказался ночью на автовокзале Восаграда. Полная луна снисходительно улыбалась с черного неба. Она висела так низко, что почти касалась острой крыши под шпилем. Макс посмотрел и так и эдак, но кадр не складывался, касание неудачное. Вот если бы перейти дорогу, поискать нужную точку съемки…

Но ходить ночью по городу в одной рубашке было слишком зябко, провинциальный вокзал без единого пассажира выглядел зловеще пустынным, и Максу перехотелось искать точки съемки. И вообще, он, кажется, камеру дома забыл.

«Дома? А где дом?» – спросил кто-то так тихо и вкрадчиво, что Макс решил, будто это его собственные мысли. Словно он мог забыть, где его дом.

В столице. На улице Заводской, в доме номер тридцать четыре, пятый этаж, правая дверь. Черная кнопка звонка, доставшегося от старых хозяев, не работает, потому что коробки с мелодией в квартире просто нет – срезана и увезена вместе со всеми люстрами-патронами.

Он так ясно увидел эту черную кнопку звонка и длинную царапину у медной ручки, что и щипать себя смысла уже не было. Это сон. Макс усмехнулся, потянул за ручку, шагнул через порог своей квартиры…

И оказался на восаградском автовокзале поздней осенью, когда трава седеет от инея. Электронное табло над старинной аркой показывало не очень-то дружелюбные к столичным гостям в летних льняных рубашках «плюс пять». Зеленые линии мигали и двоились. Макс выдохнул облачко теплого пара, прищурился. Обычно ему неплохо удавалось управлять собственными снами, если он осознавал себя спящим.

Другое дело, что прежде мороз во сне кончик носа не щипал. Но об этом подумать можно будет позднее.

«Для начала, плюс пятнадцать», – сказал Макс и укоризненно посмотрел на табло. Цифры озадаченно мигнули, расплылись и неохотно подстроились: перед пятеркой появилась единица.

Поднялся ветер – именно такой бесплотный декоративный ветер, какой ожидаешь в сновидении. Он взметнул черные опавшие листья, собранные неизвестно кем в небрежные кучи и разметал по серо-бурой брусчатке. Макс загадал себе светло-серую толстовку с логотипом университета искусств, сунул озябшие руки в карманы и побрел к выделенному на фоне тьмы зданию автовокзала. Точечная подсветка памятников архитектуры подчеркивала каждый элемент фасада, и здание будто само по себе светилось в ночи.

Идти было непросто, приходилось преодолевать вязкое сопротивление ночного воздуха. Еще и тени, залегшие в фасках, клеились к подошвам и тянулись следом, как мягкая чернильная жвачка.

«Чтоб тебя!» – выругался Макс и остановился, стирая эту дрянь с белых подошв новых фирменных кроссовок. Дрянь, ясное дело, стираться не желала. И одним лишь пожеланием не убиралась. Тут его навык по управлению снами почему-то не применялся.

Макс не придумал ничего лучше, кроме как дойти до дверей автовокзала и попробовать еще раз их открыть, чтобы выбраться в другой сюжет. Иногда получалось. Правда, иногда он об этом жалел, потому что успел накопить приличную коллекцию кошмаров за свои двадцать пять зим, и они всегда были рады встретить его на границе между снами. Но сейчас все и без того выглядело как низкобюджетный фильм ужасов, так что Макс готов был рискнуть.

Хуже уже не будет, и лучше идти хоть куда-то, чем влипнуть во тьму окончательно.

Другой цели он не нашел – вся площадь перед автовокзалом была совершенно пуста и безлюдна, а подходить к проезжей части он опасался. Дорога таяла в кромешном мраке, и в нем явственно мерещилось молчаливое присутствие той черной «девятки», которая едва не сбила его днем.