– Да, сэр, – просьба старшего по званию обязала Маркуса подчиниться, впрочем, даже будь он того же ранга, отказываться выполнять столь безобидное поручение было бы бестактно, да и награда за него могла оказаться весьма ценной. Скорое повышение по службе или – в худшем случае – месяц без патрулей были бы весьма кстати. Ежедневные прогулки до ночи с людьми, не способными связать и двух слов, начинали сжирать изнутри. Его рука потянулась к свертку, но ее тут же резко накрыла сморщенная ладонь начальника стражи.

– Если об этом хоть кто-то узнает, ты проведешь всю свою оставшуюся жизнь, охраняя сортиры. Ясно? – Маркус медленно кивнул, не сводя остекленевшего взгляда с Парнса. Тот принял ответ и, убрав ладонь с посылки, взял стопку, что стояла перед ним, и залпом осушил ее. – А теперь вали и собирай свои манатки. У тебя есть час до отправления, – он толкнул сержанта в плечо, а сам развернулся к стойке и снова свистнул гному.

Маркус расстегнул две верхние пуговицы формы, положил сверток во внутренний карман, затем тремя пальцами быстро застегнул их обратно. За время недолгого разговора людей в «Сладком Джо» не убавилось, как и желания оставаться в этом месте еще хоть на минуту. После удара в голову и криков в поддержку толстяка охота пользоваться той небольшой властью, которой его наделила империя, и пытаться приказывать всем разойтись отпала, поэтому не оставалось ничего другого, как протискиваться через всю пьяную толпу.

Пробравшись к выходу и обтершись перед этим почти об каждого мужика на своем тернистом пути, Маркус поправил воротник и, перед тем как выйти из трактира, кинул злобный взгляд на встретившую его троицу. Самый младший из них пережевывал кусок вяленого мяса демонстрируя весь процесс. Заметив знакомого полицейского, он закрыл рот и начал показывать на него пальцем, стуча маленькой ладошкой по коленке толстяка. Тот скинул назойливую руку парня, развернулся на стуле, который под его внушительными размерами казался совсем крошечным, неодобрительно хмыкнул и, чиркнув костяшки об щетину, вернулся к своему пойлу. Маркус выдохнул, открыл решетку, в этот раз придержав ее, за ней дверь таверны и вышел наружу. Перед тем, как дверь захлопнулась, внутри раздался громкий мужской хохот и затерявшейся в нем тонкий смех паренька в сварочных очках.

Весь путь до дома Маркус смотрел только под ноги и перебирал в голове те вещи, что могли пригодиться в пути. Дорога обещала быть длинной, и, хотя большую ее часть предстояло преодолеть паровозом, стоило хорошо подготовиться. Вопрос со съестными припасами отпал сразу. Советник, который своим видом напоминал хряка, по приказу главы совета должен был собрать провизию в дорогу. Все лекарства должен был принести парень с прилизанными черными волосами. Пользуясь простым методом исключения, оставалось позаботиться только об одежде и навесе для палатки.

«Что-то было про сверкающее знамя среди толпы прихожан», – рассуждал Маркус, приближаясь к дому. В академии поговаривали, что фанатики вокруг города – это поехавшие головой сумасшедшие, и чужих они недолюбливают. Возьму гражданскую одежду с собой и переоденусь на границе, постараюсь сойти за новенького. «Да, так будет лучше», – поставил он точку и перепрыгнул через ступеньки на крыльце дома.

Он отпер три замка тремя ключами разной формы и вошел внутрь, с силой потянув дверь на себя. Все они были выкованы из разного материала в разных уголках Ориона, из-за чего неподготовленному взломщику было легче попасть в постель к императору, чем в этот дом. Маркус вошел внутрь, поочередно закрыл за собой все замки, руками снял промокшие ботинки и поспешил в спальню, оставляя за собой влажные следы на деревянном полу. В комнате он подошел к шкафу, достал из него походную сумку, навес под которым будет спать, если придется, и теплые вещи. Кренгард находился в заснеженных горах, и, хоть последний месяц в столице по ночам царил лютый холод, морозостойким его тело не стало, так что забывать про обогрев не стоило.