Навстречу шли несколько мужчин и женщин в комбинезонах. Они несли мешки, из которых при тряске облаками пыли вылетала рабочая пыль. Клинт наблюдал за ними до стройки, где не меньше трех дюжин людей восстанавливали чье-то жилье.

Пока толстяк наблюдал, как усатый бригадир кричал на четверых гномов, Флин прошел почти до конца улицы. Буквально почувствовав, что в спину начал дуть ветер, он развернулся и свистом подозвал толстячка.

– Вот и отправная точка нашего путешествия, – сказал Флин выходя к перилам в конце, открывшись встречному соленому ветру.

– Хотел сказать «завершающая»? – с ухмылкой ответил Клинт, подходя ближе.

– Вообще я имел виду, что отсюда мы начнем свой… м-м, – он замялся и вальяжно отмахнулся. – В жопу тебя. Весь момент испортил.

– Сам себе его испортил, – Клинт хлопнул друга по спине. – Подколол бы меня или просто угугкнул. Оставь на доброй ноте, а нет – сразу в жопу. Поэтому у тебя и с женщинами не складывается, – договорив, Клинт осознал, что сказал и расхохотался.

– Что? Что смешного? —

Клинт спустился на ступеньку, пытаясь успокоиться.

– Забей, – ответил он.

– Шматок бесформенный, – дружелюбно произнес Флин и пошел за толстяком.

Порт Подгнившая луковица сразу раскрыл все карты перед новоприбывшими: Дюжины пришвартованных кораблей. Похожие друг на друга моряки, как если бы художнику взбрело в голову нарисовать сотни копий одного портрета. Неисчислимое количество кабаков и таверн. Чайки, бесконечно гадящие на лодки. Смешанный запах рыбы, пота и перегара. И волны, заглушенные криками мужиков и топотом акульих сапог.

Вопреки названию шились они далеко не из акул, а из любой другой рыбы или зверя у кого в пасти находились крепкие зубы, а кожа была достаточно плотной.

Свое имя они получили в век правления лже-императоров, когда законный наследник отказался от престола, а совет рвал и метал, пытаясь найти похожего преемника. Из-за многочисленных конфликтов кандидаты могли меняться дважды в неделю.

В те времена заядлые моряки жаловались, что их ноги вечно промокали и мерзли из-за рваной обуви, вследствие чего температура и жар частенько кидали их на лопатки.

В момент очередного выхода в море, нервы у одного из матросов не выдержали и он принялся обвинять природу, богов и, в конце концов, слепого капитана. Когда вокруг кричащего собралась вся команда дверь каюты с грохотом открылась.

На пороге стоял капитан Дрызг Камнелобый родом из Королевства: Оскал раскрывал золотые и серебряные клыки, которые он сам себе выковал и вставил, живя на необитаемом острове, голый череп покрывали многочисленные шрамы, а тело оставалось по пояс голое. Он никогда не носил верхней одежды, так как густая черная растительность на груди, животе, плечах и руках прекрасно справлялась с ее ролью.

Дрызг прошел к уменьшающемуся в размерах матросу. Остановился перед ним, достал яблоко и щетиной счистил шкурку.

Дрожащим пальцем матрос указал на сапоги и прошептал: «Скользко».

Дрызг доел фрукт, разгрыз косточки и стремительно направился к краю корабля. Там он, зацепившись за веревочную лестницу, перепрыгнул за борт, спустился к воде и одним взмахом выловил две акулы. Поднявшись на борт, он вырвал все зубы у морского хищника и откусил ей хвост. Матрос сидел неподвижно, где оставил его капитан. Дрызг взял его ногу и нацепил одну акулу, подобно обуви, а все до последнего зуба воткнул в мясо рыбы с другого конца. Со второй ногой произошло то же самое.

Стоит отметить, что капитан был сообразительным, однако не шибко умным. В тот раз матрос оставил немало царапин на палубе. Впрочем, он ни разу и не поскользнулся. На суше весть о самоделке разошлась по всему порту и дошла до ушей сапожника. Тот создал обувь для моряков и назвал в честь рыбы, из которой была собрана первая пара. Имя создателя с годами забылось.