Орбитальный Склеп Гастон Д'Эрелль

Свинцовый рассвет вполз в крошечную комнатушку сквозь щель в потершихся шторах, не принося света, лишь подчеркивая серость. Он упал на пустую кроватку в углу, на которой все еще висел растянутый комбинезон с улыбающимися динозавриками. Упал на пыльную поверхность комода, где в единственной рамке застыл момент невозвратного счастья: она, Марк, и маленькая София, смеющиеся под летним солнцем где-то у давно пересохшего озера. Упал на Алису, сидевшую на краю своей кровати, склонившуюся под невидимой тяжестью, которая с каждым днем становилась все плотнее, все реальнее.

Три месяца. Всего девяносто дней, как ее мир превратился в пепел и обугленные обломки смысла. Автобус. Гололед. Водитель уснул. Марк и София ехали к бабушке. Алиса должна была быть с ними, но задержалась на работе из-за срочного отчета. Эта «задержка» спасла ей жизнь и обрекла на ад. Иногда, в самые темные минуты бессонницы, она думала, что смерть была бы милосерднее.

Она сжала кулаки, впиваясь короткими ногтями в ладони. Боль была слабым, но реальным якорем. Без нее ее уносило – в воспоминания о смехе Софии, о тепле руки Марка, о запахе его одеколона, который еще витал на его свитере в шкафу, который она не могла заставить себя убрать. А потом – в бездну горя, черную, липкую, бездонную. И в страх. Постоянный, грызущий страх перед… всем. Перед будущим, которого не было. Перед настоящим, которое было невыносимым. Перед цифрами.

Цифры. Они висели над ней, как гильотина. Медицинские счета после попыток спасти Марка и Софию в реанимации. Похороны. Кредиты, которые они брали, мечтая о расширении, о комнате для Софии. Ее собственная зарплата младшего бухгалтера в душной конторе «Городские Сети» едва покрывала проценты. Долги множились, как грибы после дождя, высасывая последние силы, последнюю надежду. Коллекторы уже звонили не только ей, но и ее немногим оставшимся друзьям, ее сестре. Стыд был таким же острым, как горе.

Алиса встала. Движения были механическими, отработанными за эти три месяца ада. Холодный душ, который не смывал усталость. Старая футболка Марка, слишком большая, пахнущая пылью и тоской. Миска безвкусных хлопьев. Она смотрела на них, чувствуя, как ком подкатывает к горлу. Есть не хотелось. Организм требовал топлива, душа – забвения. Она заставила себя проглотить несколько ложек.

Перед выходом она остановилась у комода. Палец дрогнул, коснувшись холодного стекла над улыбкой Софии. «Прости, солнышко,» – прошептала она, голос сорвался в хрип. Слез уже не было. Источник, казалось, иссяк, оставив после себя лишь выжженную пустыню. Она натянула поношенное пальто и вышла в серый, промозглый мир.

Дорога до офиса сливалась в одно унылое пятно. Лица прохожих – размытые маски. Гул трафика – белый шум, заглушающий крики внутри. Она прошла турникет, кивнула охраннику Вадиму, чей взгляд, полный неловкой жалости, был почти невыносим. Поднялась на третий этаж. Контора «Городские Сети» встретила ее мерцанием люминесцентных ламп, запахом дешевого кофе и пыли, и мертвой тишиной, прерываемой только стуком клавиатур. Ее стол – островок запустения в море таких же серых столов.

«Алиса, доброе утро!» – голос Оксаны, соседки по кабинету, звучал фальшиво-бодро. «Спасибо,» – буркнула Алиса, не поднимая головы. Она знала, что Оксана старается, но ее навязчивое сочувствие, ее попытки «вернуть в жизнь» лишь раздражали. Жизни больше не было. Было существование между работой и долгами.

Она включила компьютер. Монитор замигал, выдавая стандартную заставку. Папка «Счета». Она открыла ее. Красные цифры недвусмысленно кричали о катастрофе. Кредит за квартиру – просрочен. Кредит на машину (той самой машины, что была разбита вдребезги в аварии, которую Марк не совершал) – просрочен. Медицинские счета – угрожающие письма от юристов. Суммарный долг – цифра, от которой стыла кровь. Ее зарплата, которая должна была прийти сегодня, была каплей в этом огненном море. Она зажмурилась, пытаясь отогнать панику. Дышать стало тяжело. Комната поплыла. Сейчас не время. Надо работать. Надо заработать хоть что-то.

Она погрузилась в цифры, в бесконечные строки таблиц. Это был ее щит. Здесь не было горя, не было пустой кроватки, не было запаха гари и больничного антисептика. Здесь были только цифры. Холодные, бездушные, но предсказуемые. Она щелкала мышью, вбивала данные, ее пальцы двигались быстро, почти автоматически. Разум отключался, оставляя лишь механическую оболочку. Так было легче. Так можно было не чувствовать.

Обеденный перерыв она пропустила. Мысль о еде вызывала тошноту. Она сидела за столом, уставившись в экран, но уже не видя цифр. Перед глазами стояла картинка: Марк, улыбающийся, протягивающий ей чашку утреннего кофе. София, топающая к ней на неокрепших ножках, кричащая: «Мама!» Потом – резкий скрежет металла, визг тормозов, крик… Ее крик, когда ей позвонили из больницы. Она вжала ладони в виски, пытаясь выдавить образы. «Нет. Нет. Нет. Работай. Просто работай».

После обеда в офисе стало шумнее, но Алиса существовала в своем коконе тишины. Она не заметила, как подошел начальник отдела, Леонид Петрович, тучный мужчина с вечно недовольным выражением лица. Он кашлянул, привлекая внимание.

«Соколова?»

Алиса вздрогнула, оторвавшись от экрана. «Да, Леонид Петрович?»

«К вам пришло заказное. От нотариуса. Курьер ждал, но вы не вышли. Вот.» Он протянул ей толстый конверт из плотной бумаги с официальной печатью. Его взгляд скользнул по ее лицу, задержался на синяках под глазами, на слишком острых скулах. В его глазах мелькнуло что-то – брезгливость? Недовольство? – но он лишь кивнул и отошел, не сказав больше ни слова.

Алиса взяла конверт. Он был неожиданно тяжелым. Нотариус? У нее не было имущества, кроме долгов. Никаких родственников, кроме сестры в другом городе, да и та едва сводила концы с концами. Сердце почему-то застучало чаще. Не предчувствие, нет. Скорее – остаток инстинкта, давно подавленного апатией. Что-то не так.

Она неторопливо вскрыла конверт острым краем ножниц для бумаг. Внутри лежало несколько листов с официальными штампами. Она развернула верхний. Шапка гласила: «Нотариальная контора №5 г. Москвы». Текст был сухим, юридически выверенным.

«Уважаемая Алиса Викторовна Соколова!

Настоящим уведомляем Вас, что на основании завещания, удостоверенного нами 12.04.2041, Вы являетесь единственной наследницей имущества покойного Семена Игоревича Волкова, приходившегося Вам двоюродным дядей по материнской линии…»

Дядя Семен? Алиса с трудом выловила из памяти смутный образ. Брат ее матери, вечный странник, чудак, с которым семья давно потеряла связь. Мать упоминала его редко, с легким раздражением: «Улетел на свою звезду, пропал». Последний раз они виделись, когда Алисе было лет десять. Высокий, худой мужчина с пронзительными глазами, подаривший ей странный камень с Луны (как он утверждал). Больше о нем не слышали. Говорили, он уехал куда-то далеко, занимался чем-то связанным с космосом. И вот – умер. И оставил наследство. Ей.

Алиса проглотила комок в горле и продолжила читать, сканируя строки в поисках ключевой фразы. Что он мог оставить? Старую квартиру? Развалюху где-нибудь в глуши? Денег на счету? Сомнительно.

Транспортное средство в настоящее время находится на геостационарной орбите Земли, координаты прилагаются…»«…в состав наследственной массы входит следующее имущество: *1. Транспортное средство класса «Звездный Странник», модель «Пилигрим-М», регистрационный номер XK-717 «Калибан».* 2. Права на эксплуатацию указанного транспортного средства в рамках действующего межпланетного кодекса. 3. Находящееся на борту ТС личное имущество наследодателя.

Алиса перечитала абзац еще раз. И еще. Слова отскакивали от сознания, не желая складываться в осмысленную картину. Транспортное средство. Класс «Звездный Странник». Геостационарная орбита. «Калибан». Это… корабль? Космический корабль?

Она опустила бумагу, уставившись в стену перед собой. В голове был полный хаос. Дядя Семен? Космический корабль? Наследство? Это абсурд. Галлюцинация от недосыпа и голода. Она резко встала, пошла к кулеру. Налила стакан ледяной воды, выпила залпом. Холод обжег горло, но не прояснил мысли. Она вернулась к столу, снова схватила бумаги. Там были координаты. Юридическое описание. Ссылки на реестры космических объектов. Все выглядело… реальным.

Она судорожно перелистнула страницу. Приложение. Оценка стоимости наследства. Ее глаза нашли цифру. И остановились. Она прочла ее вслух, шепотом, не веря собственным глазам.

«…оценочная рыночная стоимость транспортного средства класса «Звездный Странник», модель «Пилигрим-М», регистрационный номер XK-717 «Калибан», с учетом его технического состояния (удовлетворительное, на ходу) и класса, составляет…»

Цифра. Огромная, невероятная цифра. Цифра, рядом с которой ее долги казались жалкой мелочью. Цифра, которая означала свободу. От долгов. От коллекторов. От этой кабалы. Цифра, которая могла… нет, которая должна была спасти ее. Куски разбитого мира вдруг начали с бешеной скоростью сходиться в одну точку: Наследство. Корабль. Деньги. Свобода.

Сердце колотилось как бешеное, кровь ударила в виски. Впервые за три месяца в ее душе, сквозь толстый слой пепла, пробился луч чего-то, что можно было назвать надеждой. Дикой, невероятной, абсурдной, но – надеждой. Она сжала бумаги так сильно, что пальцы побелели. Воздух с шипом вырвался из легких. Она почти не осознавала, как схватила сумку и телефон, как прошла мимо удивленного взгляда Оксаны, как выбежала из офиса, не попрощавшись. Ей нужно было воздух. Ей нужно было верить.