Так, а чего это я их хвалю? Я хотела разнюхать, я разнюхала. Под иллюзией мне в комнату не пройти. Разоблачат.

Значит, нужен другой способ связи. А поговорить я обязана сразу по двум причинам. Сказать, что не оставлю в беде, и узнать то, что знает он.

— Госпожа, — окликает меня дворецкий в тот самый момент, когда один из стражников соглашается передать поднос.

Киваю ему и спешу навстречу к мужчине.

— Защитник не пришел с вами?

— Его сейчас нет в городе. Но я отправил письмо. Послезавтра он прибудет.

Вот же засада! Все против меня.

— Я поняла. Ты все сделал правильно. Спасибо. А Лизи еще не вернулась?

— Я здесь госпожа, — спешит ко мне служанка и тут же шепчет на ухо. — Тот, кого вы звали, вошел через задний вход и уже в вашей комнате.

Я благодарю, поднимаюсь на второй этаж и распахиваю последнюю дверь. У окна стоит высокий мужчина в дорогом камзоле. Истинный купец с чертовски очаровательной внешностью.

Жаль, что мы с Сиреной так и не смогли придумать способ, чтобы Раст смог ходить в таком виде сколько захочет и где захочет. Только в лавке и тут, в доме, ему дается это без труда благодаря невидимым печатям.

— Что-то случилось, госпожа? — спрашивает Раст так учтиво, что теперь сложно представить, что он когда-то был лодырем-болванчиком, которого вечно приходилось подгонять.

— Шкатулку Серафима украли из музея. Лорд Вэримор, инквизитор, обвиняет в этом господина Рошэ, — сообщаю ему, а затем еще минут десять рассказываю, как все было.

— И что же вы хотите делать? — спрашивает Растик после минутной брани в сторону лорда. А что? Заслужил!

— Разумеется, разобраться в этом. Я должна оправдать светлое имя господина Рошэ!

— Как?! Это под силу только защитнику.

— Он прибудет послезавтра. И то не факт. В дороге всякое бывает. Нельзя просто сидеть и ждать, сложа руки. Тем более, когда со стороны обвинения выступает лорд Вэримор, не отличающийся терпением.

Раст кривится, он знает, какое прошлое меня с ним связывает.

— И что же по-вашему нужно делать?

— Нужно самим найти преступника, раз уж инквизиция работает спустя рукава. А когда найду его, то и шкатулку свою верну! — заявляю Растику.

Только вот идея-то хороша, а четкого плана пока что нет. И Растик это хвостом своим нынче невидимым чувствует.

— Я в деле! Но с чего именно начать? — спрашивает он.

— Дай подумать. Точнее вспомнить сериалы.

— Что?! — хмурится Растик, но я предпочитаю не отвлекаться на лекцию о кинематографе нашего мира. Сосредотачиваюсь на главном.

— И так, — расхаживаю по комнате с задумчивым видом. — Обычно все начинается с осмотра места преступления. Но там уже люди инквизитора, наверное, ничего и не оставили. Плюс. Нас могут не пустить. Надо подождать, пока ослабнет бдительность. А чтобы не терять времени, займемся опросом свидетелей.

— А кого именно спрашивать?

— В идеале господина Рошэ, он знал о процессе перевозки лучше других. Но к нему не пускают, — говорю я и тут же хмурюсь и пускаю хитрый взгляд на Растика.

— Что?

— Ничего, – тут же откидываю свою идею.

Если бы не разоблачающие орудия стражников, все бы получилось, а так…

Мы с мы с Сиреной позаботились о том, чтобы даже в этом обличье пса Растик мог говорить человеческой речью. А в крайних случаях, мог даже обратиться в человека. Правда ненадолго. Артефакт хоть и мощный, но время его действии очень ограничено.

Я бы сняла печати с дома на время. Уговорила бы стражников впустить пса, и Растик бы поговорил вместо меня, но увы, нас разоблачат.

— Значит, придется ждать защитника или лекаря, чтобы передать весточку. А пока пойдем поговорим с начальником музея и работниками. Нет. Лучше сделаем ход конем.