Костя взял карандаши, повертел их в руке, словно не веря, что они настоящие.

– Цветные, – сказал он тихо, и его глаза загорелись. Он открыл пачку, вытащил красный карандаш и провёл им по листу, который Аня достала из пачки. Линия получилась яркой, живой, и Костя улыбнулся – так, как улыбаются дети, когда мир на миг становится добрее.– А ты нарисуешь что-нибудь? – спросил он, протягивая ей синий карандаш.

Аня засмеялась, чувствуя, как внутри разливается тепло. Она села рядом с ним, на холодный выступ стены, и взяла карандаш. Они начали рисовать вместе – дом стал больше, с окнами, в которых горел свет, а Рекс обзавёлся целой будкой.

Дети, не могли пропустить появление незнакомой женщины во дворе. Каждый из них мечтал, что когда-то появится кто-то взрослый и заберет их. Конечно, в их мечтах это всегда были мама и папа, которые оставили их здесь, в холодном приюте по какое-то ужасной необходимости и теперь вернутся, чтобы сказать: «Я так долго скучал по тебе и ждал этой встречи! Я так люблю тебя!». Но пусть даже это будет не мама или папа, но какая-нибудь семья, которая мечтала о ребенке и теперь захочет забрать их домой. Поэтому, проследив, куда ушла Аня, они стали подходить ближе, и Аня, поймав момент, открыла пакет с конфетами.

– Костя угощает! – сказала она громко, и мальчик, хоть и покраснел, с гордостью раздал конфеты, пока пакет не опустел.

Понимая, что Аня пришла не к ним, а к Косте, они постепенно разошлись по своим делам, изредка с завистью глядя, как Костя и Аня общаются. Когда дети разбежались, Костя посмотрел на Аню и сказал:

– Ты придёшь ещё? Я хочу нарисовать… кошку. Для Рекса. Чтобы ему не было скучно.

Его голос был тихим, но в нём была надежда, такая хрупкая, что Аня почувствовала, как горло сжимает.

– Приду, – ответила она, и её голос был твёрдым. – И принесу ещё бумагу. Для кошки. Они порисовали, пообщались. Аня рассказала ему про свой любимый клён, который напоминал ей о любимом муже. Затем пришло время прощаться. Когда Аня уходила, она оглянулась. Костя сидел, склонившись над рисунком, и впервые его плечи не казались такими сгорбленными. А весна, с её запахом молодой листвы, вдруг стала чуть ближе, будто шептала, что жизнь, несмотря на всё, ещё может быть доброй.

На следующий день Ане нужно было уехать в командировку, и она подумала о том, что Костя, скорее всего, будет ждать. Эта мысль кольнула её, как игла. Она представила его, сидящего у забора, с карандашом в руке, вглядывающегося в пустую улицу. Поэтому в то же время, что и при первой встрече, она была у забора. Не входя в интернат, Аня подошла к их месту. Костя действительно сидел на своём излюбленном выступе стены, глядя на улицу. Его плечи были чуть опущены, а в руках он держал тот же старый карандаш, но не рисовал – просто смотрел вдаль.

«Ждёт, – отметила про себя Аня, – Что же я делаю? А если бы я сейчас не зашла предупредить об отъезде? Он бы подумал, что и я его "выбросила". – Эта мысль обожгла её.

Она вдруг ясно поняла, как хрупко доверие этого мальчика, как легко его ранить. – Нужно понять, чего я сама жду от этих встреч. Это сердечко слишком быстро привязывается ко мне», – подумала Аня.

И в тот же момент в груди загорелось новое чувство – не просто жалость, не только желание помочь, а что-то большее. Она не хотела уезжать, не хотела исчезать из жизни этого малыша. Ей хотелось видеть его каждый день, слышать его тихий голос, рисовать вместе с ним дома, собак, кошек. Её зарплата позволяла даже побаловать мальчугана – купить ему новые кроссовки, тёплую куртку, альбом для рисования.