Многие ораторы отмечали в данном вопросе противоречие между действиями прошлой сессии и нынешней. Согласно законопроекту по Указу 9 ноября, для укрепленных в собственность участков сохранялись все ограничения, установленные для надельных земель. Это мудрое установление играло роль предохранительного клапана для земельной реформы, опасные для крестьян последствия новой земельной политики сходили на нет. И вот теперь комиссия предлагала Г. Думе снять этот клапан.
Как и в прениях по закону 9 ноября, с одной стороны слышались идеи «ставки на сильных», веры в крестьянство, а с другой – «государственного социализма», причем Балаклеев говорил, что «это не государственный социализм, это христианская государственность, это христианские задачи русского государства»; по словам оратора, в христианском государстве каждому гражданину должен быть обеспечен неотчуждаемый минимум средств, в данном случае – земли.
Сторонники редакции комиссии справедливо замечали: тот крестьянин, который нашел средства прикупить землю, – это хороший хозяин и свой отруб он не промотает.
В третьем чтении Шидловский предложил вообще отказаться от унификации земель. Законопроект хорош уже тем, что физически объединит разноправные участки, создав «громадное хозяйственное удобство». Ст. 3 следует исключить из законопроекта, а вопрос об унификации – отложить до возвращения Правительством в Думу законопроекта о крестьянском землевладении.
Разумеется, звучал обычный аккомпанемент левых ослов. Петров 3 в короткой и бездарной речи заявил, что «крестьяне должны сами о себе позаботиться» путем организации «в известную силу», «потому что только силой можно вырвать право, как у нашего Правительства, так и у тех правящих классов, которые являются здесь в Г. Думе», и кончил речь предсказанием, что скоро так и случится.
Поправки и голосование
Во втором чтении
Кутлер от кадетов и Балаклеев от правых внесли к ст. 3 одинаковые по смыслу поправки: заменить «частные» на «надельные», т. е. восстановить правительственную редакцию статьи.
Октябристы голосовали за редакцию комиссии, однако Стемпковский заявил, что он за правительственную редакцию.
Поправки Кутлера и Балаклеева голосовались раздельно, поскольку они были внесены от разных фракций. Голосование оказалось любопытным и на редкость показательным. Поправка Кутлера была отклонена большинством 133 против 131. Баллотировка производилась выходом в двери, что было длительной процедурой.
Следующей голосовалась поправка Балаклеева. По словам корреспондента «Земщины», перед баллотировкой к кафедре подошли Родзянко и гр. Капнист и стали убеждать Председательствующего кн. Волконского голосовать против поправок. Правые шумно протестовали. Кн. Волконский не стал участвовать в голосовании. По результатам баллотировки выходом в двери поправка Балаклеева была принята большинством 129 против 128.
«Земщина» объяснила это оригинальное противоречие двух голосований по одному и тому же, по сути, вопросу тем, что «наступил обеденный час, и несколько октябристов пожелали кушать и ушли». Как бы то ни было, голосование этих поправок выглядит полным абсурдом: важнейший государственный вопрос решается сначала в одном смысле большинством двух голосов, затем сразу же в противоположном смысле большинством одного голоса!