– Не грусти, Валя. Знаешь, а я в Кирове видел настоящего якута-шамана. И он нам нагадал.

– Ого! И что же?

– Что я в армию пойду. Так вот.

– В армию? А мне напишешь из армии? Я просила у бабы Стюры твой адрес, она не дала. Сказала, что я маленькая еще и пообещала мамке моей рассказать. А я так хотела тебе написать!

– Адрес? Напишу, конечно. Но, когда приеду сюда, я не знаю, Валя. Возможно, очень нескоро. Понимаешь ты, дуреха?

– А мне все равно! Не думай ничего лишнего. Слушай, давай сегодня вечером погуляем в степи?

– Давай.

– Встречаемся за селом в десять вечера, хорошо?

– Договорились. Пошли, пора сурков выгонять…

Каждый вечер Леша обязан был либо идти в гости, либо принимать гостей у бабушки дома. Он было запротестовал, но, увидев специально нарядившихся в праздничные одежды и родственников, и просто знакомых, и друзей его родителей, сдался и безропотно в очередной раз рассказывал о своей семье, о доме, о хозяйстве, о природе, о людях. Всем было в диковинку, что у Леши дома едят черный хлеб как белый. Что любое мясо и масло можно недорого купить в государственном магазине, что в кинотеатре не принято лузгать семечки, а Лев Лещенко запросто выступает в Доме офицеров, и билет стоит всего пятьдесят копеек. В диковину землякам казахстанским было и то, что телефоны там почти у любого в доме-квартире стоят, что по телевизору целых четыре канала, что магнитофоны продаются свободно, так же, как и холодильники… Такие посиделки обычно заканчивались заполночь.

В этот вечер Леша удрал из гостей у своей крестной и в темноте оказался за селом у разрушенного саманного склада. Отсюда через глубокий каньон пересохшего за лето узенького устья знаменитой речки Ишим был натянут канатный висячий мост. На нем его ожидала Валя. Хмельной с застолья, он подошел к ней, обнял и, прижав к себе, стал целовать. Она доверчиво приняла его ласку, ответила крепким объятием за шею тонкими руками. Внизу под мостом журчала речушка, которой далеко ниже по течению предстоит стать могучей полноводной рекой. А пока – это только неширокий ручей, прозрачный холодный источник, со звонким переливом катящийся по камешкам. Высоко в небе мигают далекие звезды и августовским звездным дождем осыпаются на Землю. Загадывай желание, сколько хочешь, только успевай! Валя за руку повела Лешу по мостику на противоположный берег. Там они взобрались на большой скирд соломы – поближе к звездам, поближе к метеоритам. И их желание, самое тайное, самое сокровенное, самое смелое и самое первое у обоих… сбылось. В эту ночь они так и не уснули…

Проснувшись утром, и, чтобы поскорее смыться расспросов бабушки, Леша, захватив ружье, уехал на озера. Первым делом искупался в соленом озере, потом, обсохнув, полез в камыши пресного озера и понял, почему местные жители называют его «Кочкарка». От сухого берега, заваленного тростником, вглубь зарослей стояли, как столбы, высокие кочки. Как понял Леша, весной после таяния снегов воды больше в озере, чем теперь. За лето озеро пересыхает, вода уходит, а кочки остаются там, где и были. И вот он идет по грязи, кишащей улитками и головастиками, среди кочек, как среди деревьев. А крадется он к плёсу, упрятанному впереди в камышах. Тихое кряканье, хлопанье крыльев, мягкий гогот выдают наличие там диких птиц. И точно! Раздвинув камыши, Леша изумленно уставился на плёс: и гуси, и утки, и серо-грязно-белые подросшие птенцы лебедей, и курочки, и кулики. Тьма птиц беззаботно плескалась, кормилась, грелась на водной глади плёса. Сделав несколько шагов по колено в грязи, Леша потерял равновесие, схватился за камыши, но было поздно. Сигнал тревоги сработал мгновенно. Сотни птиц в одно мгновение понеслись по водной глади, налетая друг на друга. Леша вскинул ружье и дуплетом произвел два выстрела по гусям. Три гуся упали на воду замертво. Еще двое подранками закувыркались по воде. Быстро перезарядив ружье, он двумя выстрелами добил подранков. За птицами пришлось плыть. Бездонный слой грязи под ногами не вызывал доверия, поэтому Алексей повесил ружье и одежду на связку камышей, лег на воду и поплыл, стараясь держать тело горизонтально относительно поверхности воды. Гуси оказались тяжелыми, плавать пришлось по очереди за всеми пятью птицами. Выбравшись на сушу с птицами, ружьем и одеждой в руках, он перешел к соленому озеру. Вымылся, оторвав от ног трех присосавшихся пиявок. В это же время, случайно обернувшись, он увидел чудо. В степи, где-то не очень, кажется, далеко, в мареве плещется… огромное озеро! Леша отчетливо видит водную поверхность, птиц на ней. Берега, воду опоясывают заросли камыша. И камыш, кое-где с черными кочерыжками соцветий, тоже виден отчетливо, как в бинокль. «Мираж», – догадался Алексей, протерев глаза. Вот уж повезло, вот уж подфартило! Жалко, что нет фотоаппарата. Он быстро оделся, вскочил на велосипед и помчался по накатанной, как бетонной, дороге в сторону миража, предварительно спрятав в камышах ружье и гусей. Проехав километр, взобрался на сопку – мираж не исчез! Не отдалился, но и не приблизился. Отдышавшись, Леша вернулся назад, упаковал в мешок трофеи и поехал домой делать чучело. Точнее, не чучело, а тушку. У него уже была засолена шкура орлана-белохвоста, которого таскали по улице мертвого мальчишки-казачата, атая, череп с рогами сайгака, панцирь черепахи и крыло лебедя-шипуна, найденное на печи в доме у одного из родственников. Бабушка возмущённо косилась на трофеи, ведь в Лешином чемодане лежало еще с десяток книг и десять шкурок сурка. А тетки, крестные, дядя Аманжол, соседи нанесли еще подарков: кто банку компота из ранеток, кто сушеных шампиньонов, кто сухой колбасы и сухого мяса, кто овчины на тулуп, кто шерстяных носков из верблюжьей шерсти. Рубашки, майки, подарки родителям – все это Леша согласился везти только в одном чемодане, категорически отказавшись поменять его на баул. В конце концов, бабушка пошла на хитрость: купили ему большой китайский рюкзак. Леша аж засветился от счастья – такого рюкзака у него не было. Настоящий туристский рюкзак объемом не менее восьмидесяти литров! Не подозревал он до поры до времени, что именно этот рюкзак будет заполнен подарками, кроме чемодана, с чем ему впоследствии пришлось безропотно смириться.