– Вот дожились! Сурчатиной закусывают. Алкоголики!

– Мам, ты че?! – Насторожился дядя Ваня.

– Че-че! Лешка-то сурков нынче принес и заказал мне стушить. Он – молодой, несмышленыш. А вы?

Дядя Ваня сначала испугано оглянулся на разостланное покрывало, потом заржал на всю улицу:

– Ну, блин, Фомины! Ну, бульбаши9! Его отец нас однажды вороной накормил на рыбалке вместо утки, а и этот не далеко ушел! Охо-хо! – весело кричал дядя Ваня, глядя то на бабу Стюру, то на Лешу, то на друга Петю. Тут и бабушка засмеялась:

– Знаешь, Лешка, когда твой папа приехал сюда из Белоруссии целину осваивать, он с первой зарплаты купил гармошку. А со второй – ружье. Был он тут первый парень на деревне: кучерявый, черный, как смоль, с гармоникой! Не пил, не курил, по две нормы за день на тракторе делал, а вечером к нам прибегал – за твоей мамкой ухаживал. А брат мамкин, дядя Ваня, все посмеивался: когда, мол, дичью угостишь? Вот, пошли они на рыбалку, а твой папка обещал утку сбить, да вместо утки ворону убил. Ощипал, опалил и бросил в котелок, пока рыбаки карасей ловили. Пришли рыбаки, наварили уху с «уткой», выпили здорово, а потом и перья в канаве нашли с головой и крыльями. Все что съели – все выплеснули. Да и отцу твоему месяц дорога к нашему дому была заказана… Дядя Ваня обещал ему шею скрутить, как той вороне! – все посмеялись, а дядя Ваня выпросил у бабы Стюры тушку сурка из холодильника и понес домой учить жену готовить плов из сурка.

Каждое утро Леша выезжал в степь за сурками. С ним увязалась ездить и Валя. Расставив петли, они подолгу лежали в траве, смотрели на плывущие облака, и Валя рассказывала, что вот так она мечтала через облака передать ему привет и ее мысли, когда облака плыли на северо-запад, туда, где, по ее мнению, жил Леша. Алексей смеялся:

– А че, ты письмо не написала-то?

– А разве девушка может первая парню признаться?

– Ох ты, дуреха! Какой же я тогда парень был? После седьмого класса-то?

– Леш, а че «чокаешь», – сердито прервала его Валя, – говори лучше по-своему. Мне так нравится, как ты интересно «штокаешь».

– Валя, а мне нравится, как вы тут тянете слова. И все мне нравится. Только… хм…

– Что, Леша? Говори!

– Только соскучился я по деревьям, по лесу, по низкому небу, по вкусной воде…

Валя молча слушала, потом вздохнула:

– Наверное, ты не чувствуешь здесь своей Родины.

– Это сложно, Валя, – после долгого молчания тихо сказал Леша. – Когда я приехал сюда, я был в восторге от необъятности степи, от сопок, от курганов и захоронений на сопках в дикой степи. От орланов в небе, от писка сурков, от Балта-горы. От вашего гостеприимства. И я почувствовал себя здесь своим, а не чужим. Но… Как бы это тебе сказать, Валя. Я же там с годика отроду! Так что здесь я больше гость, чем хозяин.

– А ты поступил в институт?

– Почти…

– Как это?

– Ну, заочно, вроде, поступил. Жду вызова на установочную сессию.

– А там, в Кирове, тебе понравилось?

– Там? Там, как здесь. Интересно. И своя красота. Это, как с новым знакомым, с новой девушкой.

– Хм… А у тебя было много девушек?

– Валя! Ну что за вопросы! Не было у меня никого.

– Врешь ты все. Вон как целуешься, аж дух захватывает! Умеешь… А говоришь, не было…

– А у тебя? У тебя есть парень?

– Нет, Леша. У нас не принято целоваться, пока не ясно, что скоро свадьба. Так – гуляем, провожаем. А с тобой так хорошо, как… – и она замолчала.

– Как что, Валя?

– Как с родным и близким.

– Та-ак! Мать! – Леша взял ее за руку, – давай сменим тему?

– Мать… Мне так нравится, когда ты меня так называешь. Сначала я была в шоке, – Валя засмеялась, – я подумала, что ты угадал мои самые тайные мысли. А потом я поняла, что это ты так просто называешь. И мне опять стало смешно. И грустно…