В эту ночь волчица снова привела волчат к телятам. Подошли осторожно к загородке. Телята, почуяв волков, повскакивали с мест и бросились в противоположный угол загона. Но люди из палатки не вышли. Волчица, внимательно следившая за палаткой, знала, что есть такие дни, когда люди так крепко спят и не реагируют на шум телят. Она обежала стан по кругу – телята шарахнулись в другую сторону. Из палатки сквозь топот и мычание телят слышался храп. И волчица решилась. Она проскользнула между жердями изгороди и бросилась к ближайшему теленку. Возбужденные волчата немедленно кинулись вслед за матерью. Волчица видела, что ближайшему к ней теленку некуда деваться. Тот пытался броситься в гущу стада, но телята, собравшись в тесный круг, не пропустили метнувшегося к ним теленка, а волчица в это время уже прыгнула. От удара передними лапами волчицы в бок теленок упал, а волчица тут же вцепилась мертвой хваткой ему в шею, мгновенно перекусив шкуру и мышцы. Кровь брызнула сквозь сжатые челюсти. Теленок захрипел, забился в агонии, ударяя копытами рвущих его плоть волчат. Оставив теленка, волчица опять бросилась в стадо. Теперь она сходу вцепилась в живот ближайшего к ней теленка в районе паха. Теленок бросился прочь. Затрещала шкура, и через несколько метров теленок упал с распоротым животом и вывалившимися внутренностями. Двое волчат, бросившиеся на мощь матери, сразу же стали жадно хватать теплые парящиеся внутренности, жир. Сколоченная из жердей изгородь затрещала и рухнула под напором сотен обезумевших животных. В полной темноте бросились они на луг. В ночь – подальше от волков и запаха крови. Волчица бросила еще живого второго теленка и метнулась за стадом. Только один из волчат последовал за матерью. Она настигла мечущегося теленка и с разбега запрыгнула ему на холку, впилась зубами в шею. Теленок зашатался под тяжестью волчицы и резкой боли, пронзившей тело. Тем временем волчонок перекусил сухожилия задней ноги теленка, и тот рухнул в траву вместе с волчицей. Продолжая сжимать шею челюстями, волчица добралась до отростков позвонков. Еще усилие – теленок захрипел и завалился с перекушенными шейными позвонками. Волчица оглянулась. Двое волчат терзали первого теленка в загоне, еще двое – второго. Пятый щенок, урча и скалясь, грыз горло поверженному третьему теленку.

С рассветом, проснувшиеся и чумные с похмелья, пастухи обнаружили, что стадо исчезло, а в загоне и за изломанными жердями загородки валяются три истерзанных волками туши телят. А в это время семья волков, с раздутыми от обилия пищи животами, уютно разлеглась на песке у норы-логова. Волчица, напившись пахнущей грязью воды из лужи, обошла волчат, лизнув каждого за хорошее поведение и выучку на славной охоте, устало легла на песок. В этом сезоне это была первая такая удачная охота и такой сытый пир. Щенята подросли. Подросли ей в помощь, ей на радость, ей на гордость и защиту. И волчица знала – ее стая жива и будет жить. А тот ее волчонок, что не бросил мать в разгар охоты ради жирного куска – будет со временем вожаком.

Приехав из Казахстана, Леша срочно занялся таксидермией. Привезенные тушки и шкурки, обильно просоленные еще у бабушки, промыл (кроме орлана-белохвоста) и замочил в уксусе в эмалированной бадье. Орлана же долго отмывал теплой водой с помощью зубной щетки – чуть ли не каждое перышко. Кое-где застывшую кровь смыл перекисью водорода. Череп птицы, предварительно засоленный вместе со шкуркой, отмыл от соли и обложил ватой, смоченной в перекиси. Шкурка готова: когти, клюв аккуратно обмыл и, где надо было, слегка подкрасил гуашью и слегка «шлифанул» шерстяной тряпочкой поверх нанесённого разогретого парафина. Из обмедненной стальной проволоки сделал каркас будущего чучела. Двойной крест, где первая перекладина – крылья, вторая – ноги. Передний конец, сантиметров двадцать пять – шея, остаток внизу – хвост. Теперь, обматываемая туго нитками, кладется вата – макет мышц туловища птицы на скелете из проволоки. Выпуклая грудь, киль, втянутый живот. Мышцы бедер ног, мышцы крыльев до локтевого сгиба, шея – все из ваты, туго перетянутой нитками и вперемешку с сухими стеблями багульника (от моли и пероеда). Череп обмазал пластилином – мышцы щек, зоба, основание шеи. Шкура, просоленная и обильно смоченная формалином, мягкая, как тряпочка. Наступает очень ответственный момент: шкурка натягивается на изготовленный каркас-тушку. Алексей напильником заточил концы проволок каркаса. Первой на проволоку одевается вывернутая голова, потом – шея. Спинка сама ложится на тушку. Теперь Алексей очень аккуратно, согнув проволоку с намотанной на нее ватой, вставляет каркас сначала в одно крыло, затем в другое. Проволока протыкает шкурку за локтевым сгибом предплечья крыла. Тоже самое проделывается с ногами: согнутая проволока протыкается внутрь вывернутой кожи бедра, затем в полость пустотелой кости голени и выходит наружу по центру лапы, между задним и передними пальцами. Когда лапы «заправлены», самый нижний конец проволоки протыкается в основание хвоста, специально сохраненном при съеме шкурки, чтобы хвостовые перья не разлетелись. Теперь шкурка собирается на передней части тушки и сшивается иголкой с обыкновенной ниткой – от хвоста до шеи. Тушка готова. Но это всего лишь заготовка. Впереди самая кропотливая часть работы – придание птице задуманной в композиции позы. Леша предположил, что орлан будет держать в лапах только что пойманного тушканчика. В специально приготовленный спил бревна, где пробиты сквозные дырки, Леша вставил концы проволоки из ног, закрепив тушку на спиле. Приподнял над плечами согнутые в локтевом сгибе крылья, выпятил грудь, убрал живот, согнул шею так, чтобы казалось, что орлан смотрит на зажатого в когтях тушканчика и собирается его клюнуть огромным желтым клювом с хищным грозным крюком на конце. Зубной щеткой, расческой и пинцетом почти три часа расправлял перья – перышко к перышку. Нитками-растяжками распрямил для просушки крылья. После просушки форму взмаха крыльев уже не изменить – треснет шкурка, не выработанная химикатами. Весь день ушел на изготовление чучела орлана-белохвоста. Остались глаза. Порывшись в своем охотничьем ящике, Леша достал… лафетку