Очередная депрессия накрыла как пологом – мягко, быстро и не оставив надежды на дальнейшее продолжение жизни. Жизнь кончена. Как будто была цель – матери помочь и поддержать, а как добилась результата – пришел упадок теперь и в ее сердце. Мать прыгала вокруг, старалась лечить, спасать и помогать, а Уле было и все равно, и слегка приятно. Пусть покрутится, сколько я вокруг нее и ради нее крутилась.

            С Асей в это время общение стало одностороннее. Уле стало неприятно, что она разоткровенничалась о проблемах в семье с этой…активисткой, и она замолчала почти наглухо. Не стала ничего объяснять про дела и новые обстоятельства, молчала и про здоровье, хотя и не опровергала, просто пусть тоже…повертится ради меня.

            Ася писала и писала, писала и звонила. Улины ответы были односложны, как и полагается человеку смертельно больному, но не желающему грузить своими проблемами окружающих. Живите, друзья! Не думайте обо мне.

            Поумирав пару месяцев, Уля решила, что нужно опять начинать жить.

            Курсы бухгалтерские она окончила ещё до поездки и депрессии, всего-то два с половиной месяца, но, конечно, на какую-либо серьезную работу ее бы не взяли. Встал вопрос с новым устройством на работу.

            Школой она себя давно запугала, мол, ученики сейчас такие монструозные, я там не выдержу, просто переубиваю всех хулиганов. Хотя мать после всей этой мучительной эпопеи стала лояльнее относиться к возможности использовать служебные связи. Раньше в этом вопросе крайне жесткое табу было. Дочь должна добиваться всего самостоятельно! А сейчас сама предложила: давай, мол, в школу, не хочешь? Через полгода завучем сделаю. Но поскольку ранее у Ули в голове стоял запрет на блестящую карьеру преподавателя среднего учебного заведения и жуткий страх пред возможными подопечными, с которыми ей пришлось бы сталкиваться, даже став завучем, ежедневно, она отказалась. А жаль. Сколько там бы предоставилось возможностей побаловать и покормить свою… черноту.

            Устроилась Уля в ту турфирму, где мать купила ей путевку. Начальницей там была дочь самой близкой материной подруги, как раз главного завуча школы (неглавных было ещё три), где Инга Михайловна была директором. Она тоже уходила с поста в знак поддержки уволенного директора и протеста против произвола. Правда, потом быстро вернулась, и скромно работала учителем. Чаще нее никто не звонил и не наведывался. Даже бывшие близкие. Бывает дружба на свете! Уля тоже мечтала о такой верности. И считала себя достойной ее.

            Валентине нужен был бухгалтер, но такой, чтобы не на постоянную работу, и с небольшой зарплатой.

            Турфирмочка была маленькая, она, да её супруг выполнял некоторые подсобные обязанности, никакого штата не было, было обычное ИП, или ЧП – частное предприятие, как его раньше называли. Но налоги платить нужно, оформлять бумаги-отчетности нужно, вести бухгалтерию нужно. Профессиональный специалист обойдется дорого, нанимать одноразово невыгодно, Уля со своими курсами и отсутствием требований, да ещё по знакомству, подошла как нельзя лучше. Эта работа не мешала ей заниматься и побочными делами: вести несложную бухгалтерию для некоторых других частных предприятий, там, где работали ее знакомые. Сделать квартальный отчет и сдать документы в налоговую – эти её подработки давали небольшой доход. Но не было главного. Чувства собственной востребованности.

Сразу была готова впустить любя

Первого встречного, но не саму себя.