– Никого. Их было только двое! – Добавил, восхищенно пощелкав языком: – Добра-то, добра… На грузовике не увезти, не то что на наших двух «жигулятах».

Бобылев, раскинув на полу большой клетчатый плед, сдернул с инкрустированной тумбочки видеомагнитофон «Акай», поставил на плед, потом рядом поставил японский телевизор с черным экраном, затем – второй магнитофон, затянул на пледе узел.

– Леха, дуй вниз с барахлом. И кавказца зови на подмогу. На атасе оставь Федорчука, ему здесь делать нечего.

– Понял. – Пыхтин подхватил плед с аппаратурой, со стола – тяжелую хрустальную вазу, в карман сунул хрустальную шкатулку, в которой лежали женские драгоценности, снятые владелицей с себя на ночь – сережки, несколько колец с камнями, цепочка и браслет, а также дорого поблескивающие благородной желтизной золотые мужские запонки, замер, на секунду оглядываясь, но Бобылев нетерпеливо подогнал его:

– Быстрее! Быстрее!

Бобылев рассчитывал такие операции точно: семь-десять минут, больше нельзя – может появиться вызванная кем-нибудь из соседей милиция. Но семь минут у него есть точно. А если точнее, то все десять. Всегда, во всех операциях он будет иметь эти десять минут. Если же не повезет и недалеко окажется милицейский патруль или того хуже – собровцы или омоновцы, то Бобылев со своими ребятами перемелет из «калашниковых» любое ментовское подразделение.

Да потом Бобылев обзавелся картой, где было проставлено более двух десятков неровно нарисованных звездочек – колючими козюльками этими были отмечены отделения милиции… Там, где отделение милиции находится рядом, Бобылев проводить операцию не станет – не дурак. Да и рисковать незачем.

Он метнулся к секретеру, рывком растворил створки – теперь нужно найти деньги… Но не деньги – главное в этой квартире, главное – золото. Золото, золото… Оно здесь было, Бобылев чувствовал его, ощущал своей кожей, кончиками пальцев, были и дорогие каменья, бриллианты с изумрудами, и все это надо было обязательно найти. Он выдернул из секретера один ящик – ящик был полон разных кожаных удостоверений, то, которое находилось наверху, ударило в глаза золотым тиснением «Комитет государственной безопасности СССР», Бобылев не выдержал и засмеялся: федорчуковский дядюшка-то – тоже из этих самых… которые лаковые козырьки на фуражках носят. А Федорчук, наивный дурачок, этого не знал.

Вполне возможно, что история с «мит хрю-хрю» произошла именно с федорчуковским дядюшкой и он рассказывал дорогому племянничку байки про самого себя. Бобылев снова хрипло, с какими-то торжествующими скрипучими нотками, рассмеялся. В другой раз удостоверение КГБ его испугало бы, загнало в угол, заставило бы трястись, но только не сейчас. Ныне времена КГБ, как и СССР, прошли, да и некогда грозная организация называется сейчас уже совсем по-иному. Бобылев швырнул ящик с удостоверениями на пол.

Выдернул второй ящик – бумаги, бумаги, бумаги, пахнущие пылью старые справки, счета за электричество и телефонные переговоры… Бобылев поморщился от пыли и затхлого мышиного духа, подивился невольно, как же мыши умудрились залезть в глухо закупоренный секретер, и бросил второй ящик на первый.

Выдернул из пазов третий ящик. Та же картина – бумаги, бумаги, бумаги, пахнущие пылью и мышами справки, исписанные от руки страницы – то ли письма, то ли воспоминания – макулатура, словом. Выругавшись, он также швырнул ящик на пол. Скорее всего, деньги находятся не в секретере.

По полу затопали ноги – Пыхтин, Рябой… Даже Шотоев, и тот поднялся сюда. Бобылев бросил не оборачиваясь:

– Быстрее собирайте вещи. Тяжелые предметы не берите – не увезем. Скоро будем уходить.