Производное искусство [5]. Даже спустя несколько дней Доминик все еще чувствовал мурашки, разбегавшиеся по коже от критики своего учителя.

– Я должен был закончить картину, – пробормотал он, и тут же пожалел о своих словах.

– Правда?

– Ты должна уйти, – повторил он.

– Я же сказала, – ответила она. – Я кое-кого жду. У меня назначена встреча.

Доминик жестом обвел пустую мастерскую.

– По-моему, тебя просто обманули.

– Я могу подождать, – прощебетала девушка. – У меня нет других дел. Почему ты все еще работаешь над своей картиной, если она уже должна быть закончена?

Он прищурился, заметив ее улыбку.

– Так кого ты ждешь?

– Я первая спросила.

– Ты в моей мастерской.

– Я в мастерской твоего хозяина. Жду твоего хозяина. – Его глаза сузились еще сильнее.

– Зачем?

– Я же сказала. У меня назначена встреча. Он ждет меня. – Она придвинулась ближе. Он попятился. – Это личное дело.

Доминик прислонился к стене и, рискуя ослепнуть, любовался ее лучезарной улыбкой. Что-то в ней его настораживало. Но он не мог определить, что именно.

– У меня что-то с лицом, синьор Фонтана? – спросила девушка, и Доминик понял, что она тоже разглядывала его, взгляд ее темных глаз был пронзителен. – Вы должны сказать мне, если это так.

Внезапно все встало на свои места. Ее позднее появление, художественные познания, предполагаемая встреча с его хозяином.

– О, понимаю, – сказал он. – Я знаю, почему ты здесь.

Она вскинула бровь, и у Доминика мелькнула нелепая мысль, что это первая неподдельная эмоция на ее лице с того мгновения, как они столкнулись в темной мастерской, испугав друг друга.

– Неужели?

– К нам каждую неделю являются такие, как ты. – Он покачал головой и снова принялся наводить порядок на своем рабочем месте. – Он ничего не подпишет для тебя. У него нет слов поддержки для таких как ты… какие бы художественных стремления тобой ни двигали. – Слова горчили на языке. – Так что лучше уходи сейчас и избавь себя от разочарования.

На лице девушки вспыхнул неподдельный восторг.

– Думаешь, я здесь потому, потому что… я твоя поклонница?

– Да Карпи и Перуджино можно узнать с другого конца комнаты, – сказал Доминик.

– Потому что ты в точности скопировал их.

– Я… нет, я…

– И Боттичелли тоже. Не думай, что я не заметила. У меня нет «стремлений», но я не слепая.

– Кто ты такая?

– Поэтому ты все еще работаешь над ней? – спросила девушка, глядя на мольберт. – Пытаешься превратить в нечто большее, чем привычное месиво из чужих работ?

Услышать такое от девушки, с которой познакомился всего несколько минут назад, было для него чересчур. Доминик сжал кулаки.

– Пошла. Вон.

– Фонтана.

Грубый низкий голос, гаркнувший его имя, был подобен удару хлыста. Доминик почувствовал, как кровь отлила от лица так быстро, что у него возникло мимолетное опасение, что он вот-вот потеряет сознание. Развернувшись, он увидел, что на помощь незнакомке подоспело подкрепление.

– Она… она как раз уходила, – заикаясь, пробормотал он, глядя в вечно хмурое лицо своего хозяина – мастера Микеланджело…

Перед Розой стоял человек, источавший невероятную силу. Глядя на его скрещенные на груди мощные руки, Роза подумала, что он похож на могучее дерево, пробившееся сквозь каменные плиты. На ее взгляд, ему было за сорок, его покрытые шрамами и царапинами крепкие руки выдавали в нем человека, занимавшегося ручным трудом. Мраморная пыль намертво въелась в его вьющиеся волосы и бороду. Он пристально разглядывал Розу, словно разбирая ее на части, он изучал каждый сантиметр кожи, каждую часть тела и жилки вен…

– Почему ты еще здесь? – с ледяным недовольством в голосе спросил скульптор Микеланджело Буонарроти,