Небо хмурилось. Серые облака затягивали запад в тусклую броню. В воздухе пахло надвигающейся бурей. Усиливающийся пронизывающий ветер пробирал до костей, он гнал стадо облаков вглубь Марогорья.

Зализный Вовк с Ильей мчался вперед, заметно забирая к северо-востоку. Порывы ветра били вбок, пытаясь сжать их своими ледяными пальцами, повалить и швырнуть их в сугробы, покрытые тонкой ледяной коростой.

«Лишь бы успеть!» – словно заклятье твердил Илья, отстукивая слова зубами. Он свято верил, что не только спасает бабушку от гибели, но и каким-то странным, мистическим способом, защищает свою настоящую, вовсе не сказочную родину от вторжения полчищ чудовищ, пауков и прочей нечисти.

Появились первые снежинки – предвестницы непогоды, но серый «скакун» уверенно мчался к цели. Сияние горных вершин померкло, стало каким-то будничным и даже тоскливым. «А ведь по старой легенде, Святогора и вправду похоронили живым. – промелькнула у Ильи шальная мысль. – Но это в славянской мифологии». А что творится в этих мирах – так просто не понять. По крайней мере, Илья ни разу не слышал, чтобы сказители вместо былин о Садко распевали бы что-нибудь из репертуара мужа бабушки, но не дедушки.

И вдруг парню показалось, что на мир пала ночь. В глазах потемнело, в голове что-то взорвалось алым всполохом. Илья мотнул головою, но вдруг увидел самого себя, скачущего рядом верхом на другом волке. Двойник мчался, обгоняя надвигающуюся метель, стремящуюся сожрать солнце. Сам же Илья словно завис в воздухе, он не несся, а плыл по звездному ночному небу, раскинув руки, как крылья, и наблюдал, как внизу колышется ковыль, как плещет вдалеке огнем пограничная река, как вырастает из сизого тумана крепость владычицы этих гор.

С высоты птичьего полета цепи заснеженных хребтов казались странным нагромождением холмов, точно гигантский ребенок, поиграв в песочнице, оставил после себя понятный лишь ему самому мир. Кое-где можно было различить окаменевшие отпечатки чудовищных, явно принадлежавших гиганту следов, обрывавшихся во флере ползущего тумана, у самых скал, на которых тускло мерцали сторожевые башни темной твердыни.

Полная луна, выглянувшая из-за лохмотьев чернильных туч, озарила мир мертвенно-зеленым светом. Илья чувствовал смутный зов, исходящий из-под земли, словно кто-то, похороненный заживо, пытался разрушить свою темницу и восстать из могилы, но фундамент крепости лег страдальцу на грудь и давит, не пускает на свет божий.

И вдруг, стало ясно, что это Святогор, не смотря на прошедшие столетия, все еще жив, и ему можно помочь. Илья, вдохнув побольше воздуха, устремился туда, откуда шел усталый призыв. Но тут вспомнилось предупреждение о том, что мир-то может и не пошатнется, а вот он, Илья, сложит в Марогорье свою буйную голову. Перед внутренним взором тотчас предстала Яга с крючковатым носом и красными от недосыпа глазами. Она погрозила пальцем, скрюченным артритом и прошептала: «Не дури! Святогор и не человек вовсе. А против судьбы – не попрешь».

Но Илью уже вел азарт первооткрывателя: если он – внук Яги и драконов, почему бы ему не оказаться в родстве с величайшим богатырем?

Со Звездной Башни, навстречу Илье поднялась громадная черная тень. Парень видел, как чудовищная рептилия тяжело машет крыльями, набирая скорость и высоту. Кто бы это ни был: орел ли, дракон ли, просто чудище, но он явно собирался остановить Илью. И вдруг внук Яги осознал, что спешит навстречу собственной гибели.

Тень приближалась с каждой секундой. Уже отчетливо слышался шелест крыльев и радостное змеиное шипение.