Подумав, добавила огнетушитель.
Дракон подрастает и кормит синичек,
Бродячих котов и зимующих птичек.
Кто сам позабытый сидел за окошком,
В беде не оставит ни птичку, ни кошку.
А что у стола перегрызаны ножки,
В подпалинах мебель и чёлка (немножко),
И голос его по ночам слишком громок…
Так что Вы хотите? Он просто ребёнок!
Теперь уж весна, он подрос и летает.
Пойду собираться. Сказал, покатает.
«Время найти в облаках луну…»
Время найти в облаках луну,
Время считать цыплят.
Жил на опушке один колдун
Много веков подряд.
И, вопреки городской молве,
Делал одно добро.
Вишня, малина и бересклет.
В шляпе носил перо.
Сушит старик на окне грибы,
Варит в печи компот.
По половицам лесной избы
Шастает рыжий кот:
– Может быть, плюнем на лес? Ну к псам!
Ведь одичали. Ну?
Всё-таки кот у тебя… И сам,
Может, найдёшь жену.
Время заваривать крепкий чай:
Мяту, чабрец, улун.
Котиков лучше не огорчать,
Даже когда колдун.
– Так и приехали в город к вам, —
Новый сосед затих.
Рыжий таращится хитрован:
– С кем не бывает? Псих!
Время поставить из яблок сидр,
Время шарлотку печь.
Стал потихоньку меняться мир.
В крыше исчезла течь.
Кактус зацвёл. Прилетел дракон
(К тем, кто дракона ждал).
Тем, кто мечтал свой покинуть дом —
Поезд, перрон, вокзал.
Дед из четвёртой помолодел,
Вновь отпустил усы.
Верьте хотите, хотите нет —
Ходят назад часы.
Я эту сказку к чему веду —
Новый дурацкий стих —
Каждый, кто добрый внутри колдун,
С виду, наверно, псих.
«Влажные стёкла озябших ночных витрин…»
Влажные стёкла озябших ночных витрин,
Рты подворотен и пристальный взгляд окон.
Ходит по городу призрачный господин,
Новые судьбы разносит смотрящим сон.
Ангел-хранитель для слабых и робких душ
Судьбы неспетых людей собирает в горсть,
Облаком бродит, неловок и неуклюж,
Сентиментальный и странный меняла-гость.
Нянчит за пазухой старую фрау Тилль:
«Как же так вышло? Ну как же ты так смогла?
Ну ничего, ты свободна, давай лети!
Будешь счастливой!» И, слыша его слова,
Где-то когда-то, а может, уже сейчас,
Прошлую жизнь забывая как страшный сон,
Фройляйн Весёлая Тильда прищурит глаз,
Ставя герою Ремарка на столик ром.
Призрачный герр вынимает колоду карт.
Судьбы тасует, реальности, сны, миры.
Кто-то его называет Счастливый Фарт.
Кто-то пришельцем с далёкой слепой звезды.
Хобби пришельца – менять по щелчку судьбу
Тихих, несмелых, кто мало чего достиг.
Небом обнимет и скажет: «Счастливым будь!»
Кто-то же должен беречь на Земле таких.
«Осень выползнем скользким пролезет в любое нутро…»
Осень выползнем скользким пролезет в любое нутро.
И домов, и подвалов, и душ, наизнанку надетых.
Кто-то в небе огромную лейку сменил на ведро.
И иллюзия, будто совсем отменили рассветы.
Только серость и дождь, да фонарь украшающий нимб.
Сэм по лужам бредёт, он итожит года и потери.
Вот бы чудо случилось, портал бы, как в книжке, возник.
Но реальность – не сказки, да Сэм в них не слишком и верит.
Воротился домой, событийную ленту прочёл,
Чтобы снова проснуться в ночи от тревоги и страха.
Подмигнул сам себе и для храбрости звякнул ключом.
Вздрогнул: снова, как в прошлую ночь, где-то воет собака.
Просыпается – ночь. Колыбельно качает вагон.
Тихий свет ночника и старик у окошка скучает.
– Поднимайся. Уже приближаемся. Скоро перрон.
На дорожку попей, как положено, крепкого чая.
Только что ж ты прозрачный? Неужто тумана хлебнул?
На границе миров с вами, дурнями, вечно запарка.
Ты сновидец никак? Ай-ай-ай, – говорит. – Ну и ну.
Шелестит, как опавшие листья в заброшенном парке.
Ну да ладно. Проснёшься отсюда – беги на вокзал.
Я скажу тебе поезд, вагон, направление, время.
Что, как студень, дрожишь и от страха таращишь глаза?