Гошка шёл впереди с включённым налобным фонариком. Под ногами хорошо различался свежий лыжный след. Олеся волновалась, тряслась, как от холода, хотя голова вспотела и хотелось снять шапку. Паша и Гошка наконец-то в полном единодушии молча скользили по снегу. Но лыжня пересекла речку и не стала подниматься на холм к усадьбе, а вдоль берега неожиданно вывела их к одинокому обветшавшему дому, стоявшему у подножия холма. «Странно, – подумал Паша, – я точно помню, что этого дома на карте не было…»

Перед входом из сугроба торчали Варины лыжи и палки. Ребята переглянулись, сняли лыжи и спрятали их на всякий случай за углом дома в кустах.

Гошка открыл скрипучую дверь. Сразу от входа начинался неширокий тёмный коридор, поэтому им пришлось включить оба фонарика. Под ногами поскрипывал мелкий гравий, идти было совсем не страшно.

– Мальчики, как вы думаете, куда этот коридор ведёт? – спросила Олеся.

– Как куда, в подземелье, конечно! – бодро ответил Гошка.

– Мы по подземному ходу идём, – добавил Паша. – Надеюсь, что он приведёт к Лёньке. Хорошо, что никаких ответвлений нет. А то пришлось бы знаки ставить, чтобы обратную дорогу найти.

Метров через триста Олеся вдруг споткнулась.

– Паша, тут телефон.

Мальчишки подошли. Олеся держала в руках девчачий телефон в перламутровом чехле.

– О! Это точно Варин мобильник, – уверенно сказал Гошка. – Наверное, наклонилась и выронила.

– А ты не думаешь, что её могли схватить? – предположил Паша.

– Да тут тишина как в гробу и ни одной живой души! – Гошка собрался громко крикнуть: – Ва…

В этот момент над головой зашуршало, и сверху посыпался песок.

– Что это?! – испугалась Олеся и схватила брата за руку.

– Не надо орать. Будем идти тихо и найдём Варю.

Когда они прошли до конца коридора и свернули направо, Олеся гнусаво просипела, прикрывая нос:

– А чем тут так ужасно воняет?

– Это, сестра, сероводород, болотный газ. Кстати, горючий и взрывоопасный, – сказал назидательно Паша. – Так что надо беречь батарейки, потому что свечки зажигать нельзя.

И он выключил Олесин фонарик. Идти стало страшнее и труднее: коридор круто поднимался вверх. Гошка освещал дорогу впереди, а брат с сестрой шли не отставая следом. Вдруг Гошка остановился, Олеся налетела на него, Паша еле удержался на ногах и, больно уткнувшись носом в затылок сестре, зашипел на Гошку:

– Что там? Ты чего остановился?

– Дверь какая-то. Может, посмотрим, что за ней?

Сбоку, в небольшом тупике, фонарик осветил полукруглую деревянную дверь в лохмотьях паутины. Замка или засова не было, и, когда мальчишки потянули за ржавое железное кольцо, она со скрипом открылась. Олеся, боязливо выглянув из-за плеча брата, вцепилась в его руку: из ниши за дверью на них смотрел перевёрнутый вверх ногами мрачный старик.

– Олеська, не бойся, – сказал Паша и включил второй фонарик, света стало больше. – Это же просто картина. Нет, не картина. Ковёр такой, забыл, как называется.

– Гобелен, кажется, – просипела Олеся, и они стали рассматривать искусно сделанное изображение.

Казалось, что, скрестив руки на груди, вниз головой висит настоящий вампир в чёрном расшитом золотом камзоле и грозно всматривается в испуганную жертву, обнажив в хищном оскале острые длинные клыки.

– Какой ужас, – еле слышно прошептала Олеся.

После внимательного осмотра Паша сказал:

– А вам не кажется странным, что этот ковер, или, как его, гобелен, не сгнил за сотню лет в сыром подземелье, и позолота на раме как новенькая?

– Не-а, не кажется, – отозвался Гошка, – здесь же реставраторы работают, наверное, уже все восстановили.

– Ага, угадал, как пальцем в небо попал, – скептически заметил Паша, но спорить не стал.