– Валерко!!!

Я в этот момент был занят неблагородным делом. Позади дома в противоположном конце сада росла яблоня со сладкими сочными плодами, которые только что созрели. Нам разрешено было собирать и поедать любое количество упавших на землю яблок, а я влез на нижнюю ветку и пытался сорвать прямо с дерева понравившееся мне яблоко. От крика дедушки я свалился на землю и побежал, стремглав, к нему. Дедушка уже лежал на земле, Рекс подбирался с урчанием к его горлу, а дедушка, ослабев, еле отбивался от собаки. Я подскочил, дал оплеуху Рексу прямо по морде, он заскулил и отошел от лежащего.

К чести дедушки, наказаний Рексу не последовало. Ведь собака не была виновата в своих инстинктах, и дедушка это осознал. Меня же он после этого случая стал ценить даже больше. Я и так знал, что я его самый любимый внук, но после того случая у нас установились с ним особенно доверительные отношения. В последний год его жизни, когда мы как-то остались вдвоем в доме, он вдруг строгим голосом попросил меня сесть на табуретку в кухне напротив него и очень серьезно стал объяснять, что я должен всегда знать, что Сталин – это деспот и просто преступник, что в партии большевиков были честные люди, которые хотели добра народу – Рыков и Бухарин, но Сталин их безжалостно уничтожил, и что мне нужно это хорошенько запомнить.

– Никто не должен знать, что я тебе объяснил сейчас, но помни всегда то, что я тебе сейчас сказал, всю жизнь не забывай мои слова, ведь ты мой любимый внук и я хочу, чтобы ты не наделал в жизни ошибок по незнанию, – внушал он.

Наша 8-я средняя мужская школа имени Ленина была расположена в самом центре Горького, на площади Минина и Пожарского, примерно в 15 минутах ходьбы от нашего дома и считалась одной из лучших в городе. Располагалась она в замечательном старинном здании Нижегородской классической гимназии. Поступил я в школу еще во время Второй мировой войны, в 1944 г.

Наш класс был просто замечательным. Конечно, когда я пишу эти и подобные им слова, может создаться впечатление, что я слишком восторженный человек, которому кажется, что всё, что происходило в жизни вокруг него, было особенным, просто замечательным или даже превосходным. Но я вовсе не экзальтированный патетически выражающийся человек, я не собираюсь преувеличенными оценками расцвечивать свою биографию и приукрашивать события, происходившие вокруг меня. Наш класс на самом деле был не просто первым среди других (недаром он нес букву «А» после номера класса: был Первым А, Вторым А и так далее, вплоть до Десятого А). Когда на сорокалетии со дня окончания школы кто-то из наших выпускников приготовил краткое описание достижений наших соклассников, то оказалось, что среди них пять кандидатов наук, шесть докторов наук и профессоров, пять завкафедрами и лабораториями, пять главных инженеров крупных заводов, два заведующих отделениями больниц.

Прекрасными были и почти все наши преподаватели. Пожалуй, с них и надо начать. Русский язык и литературу в старших классах преподавала нам Евгения Александровна Гладкова – невысокая и уже немолодая женщина, влюбленная в свой предмет. У нее была исключительно культурная, можно сказать, изысканная речь, она умела так излагать правила русской грамматики, что они легко и навсегда оседали в головах учеников. То, что подчас характеризовало и характеризует многих даже образованных в своем предмете людей, а именно незнание или нежелание заботиться о знаках препинания и прежде всего запятых в письме, неряшливость в выражении собственных мыслей на бумаге, как мне кажется, было не свойственно ученикам Е. А. Гладковой. Она превосходно знала отечественную и мировую литературу, читала по памяти стихотворения и отрывки из поэм русских авторов. Именно на её уроках мы впервые услышали стихи периода так называемого Серебряного века русской поэзии, что также было неординарным. Она рассказывала нам о Серапионовых братьях, о декадентах, о Велимире Хлебникове и других в то время мало почитаемых русских поэтах. Я помню, как она прочла стихотворение Валерия Брюсова из одной строчки: