Они как будто боятся меня, а я – только того, что одна останусь и замерзну. Я не хочу оставаться одной, потому что не дадут же уйти к той, что меня вылизала, потому что я неправильная, наверное. Вот была бы правильной, тогда бы просто позволили в марево уйти, и все. Вероятно, Хи-аш умерла потому, что я неправильная? Могло ли так быть?
Пока меня несут куда-то, я задумываюсь. А вдруг я, как в старых сказках, проклятая – и приношу только горе? Ну раз есть Старшие Братья из сказок, то может быть и Проклятая Уродина? Тогда если я это она, то Хи-аш вполне могла умереть потому, что я существую. Но почему меня тогда не утопят подо льдом, как в древних сказках, а несут куда-то? Мучить они точно не будут… Ой, наверное, они хотят, чтобы проклятье с меня само снялось!
Я буду очень-очень послушной, мечтая попасть к той, что меня вылизала, потому что я теперь навсегда ее. Только она после смерти, наверное, может быть и только у хороших девочек. Значит, я постараюсь стать очень-очень хорошей, чтобы потом попасть к ней. И тогда все выйдет замечательно, ведь не просто же так она меня вылизала? Буду очень-очень стараться, только нужно узнать, как хорошие девочки себя правильно вести должны, и делать именно так…
Дракония. Пятое лучезара
Валентина
Котят нашли совсем недавно. Когда мы все смотрели трансляцию, то их было просто жалко – ведь дети же. Дети, которые вынуждены выживать. Но дети для нас превыше всего, поэтому их и принялись разбирать по семьям. Вот только не везде было гладко, конечно. Дети – они разные, а здесь фактически сироты. К кому-то потянулись сразу, кому-то пришлось подбирать родителей, ибо принять котята могли далеко не всех.
На самом деле Ксии тоже стоило родителей именно подбирать, но тут вдруг оказалось, что выхода нет – если котенка не согреть немедленно, она не выживет. История у малышки занимательная: ее Старшая погибла раньше времени. Ожидаемая продолжительность жизни должна быть больше, но произошел несчастный случай, и… малышка почувствовала смерть Старшей и чуть не погибла сама. Затем ее отдали другой девушке, только и там прошло не все гладко – не возникло привязанности, отчего малышка опять чуть не отправилась на встречу с предками. Как будто этого было мало, малышка не хочет жить.
– Валя, у нас котенок сложный, – сообщает мне подруга, хорошо знающая, что я не откажу, несмотря на довольно трудную работу в Дальней Разведке.
– Что случилось, Таня? – интересуюсь я.
– Она жить не хочет, настоящее дитя войны, – отвечает мне давняя подруга, хорошо знающая, чему именно нас учили.
Сам Винокуров учил нас Истории, особенно специфическим ее разделам, поэтому я понимаю, о чем говорит Танечка. Малышка может вообще никого не принять, но нам хотя бы объясняли и показывали, что значит «потерять всех». Записи мнемографа, ситуационные тренировки, рассказы старших Винокуровых – все это было, подарив понимание, и если ребенок именно «как дитя войны», то ее никто не поймет, отчего малышке будет просто некомфортно. А из учеников Винокурова я поблизости одна, поэтому, кроме меня, некому.
И вот я смотрю на нее маленькую, в капсуле лежащую. Протокол говорит о развитии тела на четыре года, проведенной иммунизации и нестабильном сердце. Причем на данном этапе медицина бессильна. Что же, бывает и так, все-таки мы не кудесники из сказок, потому может оказаться бессильной и наша медицина, особенно если котенок сам себе плохо делает. Значит, надо постараться отогреть.
Взяв ее на руки, отмечаю, что сначала малышка ко мне потянулась, а потом будто опала. Значить это может многое – и точно не самое хорошее, но… Как узнать, что именно? Мнемограф в таком возрасте запрещен, да и состояние у нее будто жить не хочет. Может ли малышка не хотеть жить? Очень даже, на самом деле.