Из книги о морали под названием «Феномен героизма»: «Если говорить о героическом поступке личности, то его структура основана на убеждениях, благородных чувствах, сильной воле, знаниях. В логическом плане сам механизм героического поступка выглядит следующим образом. Личность глубоко осознает возможные последствия предстоящего шага…».

Или учебник по этике: «Нравственность выполняет для человека незаменимую роль “компаса” поведения, позволяющего эффективно ориентироваться в общественной жизни… Специфическая сущность морали раскрывается во взаимодействии её исторически сформировавшихся функций…». Книга адресована широкому кругу читателей.

Если философ-моралист утверждает, что «искусство – это идеологический вопрос» и под этим углом говорит о бесценных сокровищах человеческого духа, то ясно, что студенты не будут читать эту книгу, а если они сначала прочтут «Нравственные письма к Луцилию» Сенеки, а потом станут изучать этику по рекомендованной литературе, то им вообще никогда не объяснишь, что такое мораль.

Но, может быть, пособие для студентов, изданное в 1994 году под названием «Социальная культурология», содержательнее? Читаем: «При рассмотрении каждого компонента культурной регуляции подчеркивалось, что реализация норм, ценностей и значений происходит через внедрение в структуру поведения и деятельности индивидов, через их приучение к социальным ролям и нормативному поведению, усвоению позитивных мотиваций и освоение принятых в обществе значений. Эти механизмы…» и т. д.

Как же могут педагоги, воспитанные такой литературой, подняться до понимания великого? Например, мысли о том, что «познание есть бесконечное странствие внутри себя», а вовсе не запоминание сомнительных по новизне сведений.

Педагогическая философия, в которой утрачена историко-культурная традиция, не может быть фундаментальной основой образования в его высшем смысле – обеспечивать свободное развитие свободной мысли.

А ведь есть такое литературное наследие, которое является неисчерпаемым источником педагогической философии. Можно, к примеру, открыть любую страницу «Планеты людей» Антуана де-Сент Экзюпери и увидеть кладезь мудрости, духовности и души. Или «Нравственные письма к Луцилию» Сенеки. Философский труд, программа нравственного усовершенствования, искусство руководить душой, урок жизни, энциклопедия морали, наконец, учебник. Но какой стиль и тон! Читаем:

«И то, что ты мне писал, и то, что я слышал, внушает мне на твой счёт немалую надежду. Ты не странствуешь, не тревожишь себя переменою мест. Ведь такие метания – признак больной души. Я думаю, первое доказательство спокойствия духа – способность жить оседло и оставаться с самим собою. Но взгляни: разве чтенье множества писателей и разнообразнейших книг не сродни бродяжничеству и непоседливости? Нужно долго оставаться с тем или другим из великих умов, питая ими душу, если хочешь извлечь нечто такое, что в ней бы осталось. Кто везде, – тот нигде» [4. С. 6]. С этими мыслями можно плодотворно работать, о них рассуждать, с ними спорить.

Не стали достоянием педагогической теории многие воспитательные идеи Л. Н. Толстого, который написал специальный труд (и не один) по вопросам народного образования, где поставил далеко не праздный вопрос о праве воспитателя на воспитание. Действительно, до каких пределов возможно вторжение в душевный, духовный и интеллектуальный мир личности? Задумывались ли мы когда-нибудь о своем личном праве на воспитание? Эти вопросы будут определять наши методы и средства. Не освещено философской мыслью наследие В. Сухомлинского, а оно огромно: 41 монография, более 600 статей, 1200 художественных произведений. Той же участи подвергся один из лучших представителей загадочного Серебряного века, по признанию современников – дитя русской культуры, – Лев Семенович Выготский. Его вдохновенная педагогическая психология показывает, каким должен быть научный труд и как надо относиться к истории и культуре: «