Когда он вошел внутрь, молодой алтарник Виталий по прозвищу Тит почтительно поприветствовал его при входе. Этот светловолосый парень, которого Осия намеренно приблизил к себе, чтобы помочь ему избавиться от наркотической зависимости, был здесь с самого раннего утра, помогая сестрам, добровольно служащим при храме, подготовить все для утреннего богослужения. Прозвище Тит ему дали в реабилитационном центре, находящимся при монастыре, и оно так всем понравилось, включая Осию, что Титом его называли чаще, чем Виталиком. Заглянув с улыбкой в его голубые глаза, Осия ободряюще сказал, хлопая парня по плечу:

– Молодец, Тит, так и продолжай. Бог обязательно почтит тебя за твое смирение и рвение.

Он поднялся на второй этаж, где любил уединяться в небольшой светелке для молитвы и чтения Священного Писания. До службы оставалось еще минут сорок, как раз подходящее время, чтобы сосредоточиться в тишине.

«Всемирный потоп… – продолжал размышлять он, – как странно».

Он открыл большую библию с золочеными страницами и с большим крестом на обложке, и стал искать нужный отрывок. Простым повествовательным языком в священной книге описывалась история о том, как Бог повелел праведному Ною построить огромную баржу с тремя отделениями, чтобы спасти его в ней от всемирного потопа. Через примерно сто лет ковчег был готов, и Ной со своей семьей вошел в него, после чего на землю обрушились огромные массы воды, которые затопили весь мир, истребив на ней все. В живых, если не считать тех животных, которые сами пришли к нему в ковчег, от каждой твари по паре, осталось лишь восемь человек – сам Ной, его жена, и его трое сынов с их женами.

Осия вспомнил, что совсем недавно ему принесли документальный фильм о том, как группа ученных пыталась найти ковчег на горе Арарат. Фильм был очень впечатляющим, но ковчег так и не нашли.

«Каким образом эта история может открыть мне, что на сердце у Бога? – еще раз задумался Осия. – И вообще, мысль о том, что у Бога есть сердце, сама по себе как-то необычна».

В тот же самый миг его глаза выхватили один отрывок из повествования о потопе.

«И увидел Господь, что велико развращение людей на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время; и раскаялся Господь, что создал человека на земле, и опечалился в сердце Своем».

«Какое странное место! – подумал священник. – Может быть, именно это и имел в виду Господь? «Опечалился в сердце своем»… хм! Это как-то по-человечески! Неужели Бог может грустить в своем сердце так, как грустит человек?»

Ему на память пришла история с блудницей, которую привели к Иисусу. Осию всегда изумляло это удивительное милосердие Господа, с которым Он относился к грешным людям. Она была взята, что называется, с поличным, прямо во время измены мужу, но у Иисуса не было и тени осуждения в ее адрес.

«Если Иисус сказал: «Видящий Меня, видел Отца», значит, и у Отца Небесного такое же великодушие и терпение, какое являл к людям Иисус, – думал он. – Тогда какой же степени могло достичь развращение людей на земле, если даже Бог, с Его потрясающим терпением и человеколюбием не вытерпел этой сердечной боли и решил истребить весь первый мир?»

Незаметно для себя он снова погрузился в воспоминания.

Это было в небольшом, но очень уютном и красивом храме Лауровской семинарии. Эдуард стоял на коленях перед алтарем и молился:

– Господи, я сделал так, как Ты повелел, и она дала мне свое согласие. Я не знаю, что из этого всего получится, но меня терзают сомнения. Ведь, поскольку она работает в баре, то вопрос о ее чистоте спорный. Ведь кто-нибудь обязательно узнает о ее прошлом! Что скажут люди? Ты же знаешь, какие высокие требования к тем девушкам, которые становятся женами для семинаристов. Я не могу сказать, что она мне не понравилась. Она молода и красива. Я с удовольствием пообщался с ней, но мне довольно трудно полностью отдаться тому чувству, которое, должен признаться, наполнило мое сердце, когда я увидел ее. Это все так непривычно! У меня противоречивые чувства, с одной стороны, у меня нет ни малейшего сомнения, что это Твоя воля, а значит, если Ты так хочешь, и у Тебя есть план, то кто я, человек, чтобы противиться Твоим планам? С другой, все время кажется, что я делаю что-то неправильное, во всяком случае, в глазах у людей. Как я объясню свое поведение другим семинаристам? А своему духовному наставнику?