Обнаженное и Сокровенное Роман Углев

– Нет! Нет, я сказал! Я не стану этого делать!

Он стиснул зубы так, что у него заныли скулы.

Боль в груди не утихала. Больше всего ему хотелось сейчас изречь проклятие на того, кого он когда-то считал своим другом.

Человек уперся лбом в холодную грубую бетонную стену, запустил пальцы в волосы и до-боли стиснул кулаки. Какая разница, какая у него сейчас прическа?

В этот миг ему показалось, что он похож на раненого льва, которому хочется взреветь во всю мощь своей львиной глотки, но ему, как будто, перевязали голосовые связки, и вместо рычания остался только слабый сдавленный хрип.

– Нет! – вновь прохрипел он.

В его сознании из глубины сложного темного клубка души, состоящего в этот миг из смятения смешанных чувств, расшатанных нервов и изрядно измотанных эмоций, снова ясно всплыло видение – воспоминание того, чего он, к счастью, не видел своими глазами, но что так ярко рисовало перед мысленным взором его предательское воображение. Мучительная боль, а вместе с ней и желание изречь проклятие в который раз пронзили сердце, и человек, чтобы хоть как-то заглушить этот поток негативной энергетики, отчаянно ударил кулаком в бетонную стену.

Удар был сильным. Кулак хрустнул, и боль от удара действительно заглушила на какое-то время боль в груди, вырвав его из затуманенного гневом и отчаянием состояния рассудка.

На какой-то короткий миг ему показалось, что из воздуха на него смотрят тысячи злобных маленьких глаз с ехидной усмешкой. Ему даже почудилось, что он слышит коварное хихиканье и противный шорох как бы летучих мышей, шевелящихся под потолком, хотя в помещении ничего такого не было.

Человек упал на колени и, уткнувшись в них лбом, закрыл голову руками и горько безудержно разрыдался.

– Я все равно… не стану… не хочу желать ему зла, – сквозь рыдания упрямым шепотом твердил он. – Боже… Ты сказал, благословлять проклинающих вас. Ты сказал… любить врагов. Я… я… – каждое слово давалось ему с огромным трудом. – Я все равно… благословляю его… Пусть у… него… все будет… хорошо. Я желаю ему здоровья… счастья… долгие лета жизни…

Глава

1

Была ночь.

В окно светила почти полная луна. На улице ни ветерка.

Стоя на коленях, молодой семинарист пытался унять волнение в своем сердце.

Ему было тридцать два.

Невысокий, коренастый, со светлыми чуть вьющимися волосами и с выразительными серо-голубыми глазами. Звали его Эдик, хотя день, когда он будет посвящен на служение Богу, был не за горами, и тогда его уже точно будут называть не мирским именем, а именем того святого, которое было дано ему при крещении.

На дворе было удивительно тихо. Ни лая собак, ни стрекота сверчков, ни шума моторов автомобилей. Все, казалось, погрузилось в глубокий спокойный сон. Все, кроме него. Он слушал. Он недоумевал. Он боялся. Но Он все равно верил.

– Господи, я не понял. Скажи, ведь Ты, наверное, не это имел в виду? Или, может быть, я неправильно услышал Тебя. Повтори, пожалуйста. Ты говоришь, я должен жениться?

«Ты не ослышался, Эдуард», – это был тихий голос, ясно звучащий в его сердце. Семинарист знал, что не многие даже из среды служителей Бога сегодня могут слышать и различать этот тихий, но такой отчетливый голос Святого Духа. Прошло несколько лет, прежде чем он сам научился слышать его и обращать на него внимание. Иногда этот голос можно было спутать со своими мыслями, но на этот раз он безошибочно знал – с ним говорит Господь.

– Но, скажи, зачем Ты хочешь, чтобы я женился? В этом есть какая-то необходимость, или… я ведь все-таки хотел принять монашество?

«Но каждый имеет свое дарование от Бога, один так, другой иначе, – прозвучал в его голове отрывок из Священного Писания, после чего тихий голос Господа продолжил: – Ты ведь сетовал Мне на свое одиночество, и ты просил Меня, чтобы Я научил тебя понимать Мое сердце?»

Где-то не очень далеко одинокий удар церковного колокола возвестил о начале ночной молитвы.

«Как поздно! – подумал он. – И как странно то, что предлагает мне Господь».

– Боже, я помню, говорил Тебе, что не уверен, что мне дано быть всегда одному, как апостолу Павлу, потому что мне… не хорошо быть одному. Но… я уже готов был принять целибат, а тут… Господи, а я знаю, кто она?

«Ты видел ее, и поймешь, что это она, когда вы встретитесь. Она три раза присутствовала на твоей проповеди».

Немного подумав, Эдик сказал:

– Хорошо, Господи. Если Ты так хочешь… Скажи мне, где ее найти?

«Улица Шарлотты Тэмми, дом шесть. Ее зовут Глория», – прозвучал короткий ответ.

– Дом шесть? А какой номер квартиры?

Ответа не последовало, и он почувствовал, что разговор окончен.

Распрямив спину и расправив плечи, он поднялся с колен. Даже священническая ряса не могла скрыть его спортивного телосложения и прекрасной осанки.

«Улица Шарлотты Теми, дом шесть», – повторил он про себя, выходя из молитвенной комнаты.

Вечер выдался пасмурным и серым.

Небо хмурилось. Дул резкий ветер, несколько необычный для этого времени года.

Эдуард поежился, накинул на голову капюшон осенней куртки, одетой поверх его учебной рясы, и посмотрел на название улицы на углу дома, мимо которого проходил.

«Еще три дома», – подумал он, и поднял воротник.

Этот район был для него малознакомым. Глядя на высокие девятиэтажные дома, семинарист подумал:

«Интересно, как я смогу ее найти, если Господь не назвал мне номера квартиры?»

В этот момент он зашел за дом с номером «4» и в изумлении замер. Перед ним красовалось яркой неоновой вывеской и разноцветными витражами окон здание бара с противным названием «Фраерок».

Хлоп! Двери бара резко распахнулись, и за его порог вывалилась группа разнузданных подвыпивших молодых людей, шумно разговаривающих и с сигаретами в зубах. Представительницы женского пола были очень ярко накрашены. Все они были одеты в вызывающе короткие мини-юбки и капроновые колготки. Как выглядели парни, Эдик не успел обратить внимания, поскольку один из них в ярко-красной рубашке с золотой каемкой вдоль рукавов вдруг очень дерзко притянул к себе одну из молодых женщин, испуганно, но кокетливо взвизгнувшую. Он без стеснения схватил ее за грудь и в тот же миг заметил семинариста, ошеломленно наблюдающего эту сцену.

– Ну, чё уставился, поп? – нагло спросил он, насмешливо меряя семинариста своими маленькими колючими глазками. Может, хочешь попробовать на ощупь грудинку-то?

Теперь все глаза были направлены на растерянного молодого парня в семинаристской рясе и осенней куртке поверх нее, а его самого охватил страх.

– А, ну да, я же забыл. Вам же, попам, нельзя, – с сарказмом произнес парень, и все громко рассмеялись.

Эдик не нашелся, что ответить, и тогда парень насмешливо сказал:

– Вали-ка ты лучше отсюда, папаша. Иди, замаливай наши грехи. Мне кажется, здесь тебе не место.

Семинарист молча, отвел глаза, опустил голову и побрел прочь, слыша вслед взрывы хохота и злые шуточки в свой адрес.

Солнце уже взошло и вовсю горело отражением огненных всполохов на золотых куполах семинарского храма, когда Эдуард, зайдя в молитвенную комнату, устало преклонил колени и попробовал возобновить свой диалог с Господом. Иногда ему хватало нескольких минут, чтобы сосредоточиться и начать слышать голос Духа, а иногда пролетали часы, а Господь, казалось, просто молчит и не хочет говорить.

Семинарист какое-то время постоял, размышляя, с чего бы начать. Прочитал «Отче наш», а затем просто сказал:

– Господи, я в смятении. Этот дом, о котором Ты сказал мне… это бар. Я слышал про это место. Оно… одно из самых… развратных в нашем городе. Я не могу понять, как та, о которой Ты мне сказал, может находиться в таком месте? Может быть, Ты откроешь мне, кто эта девушка?

Ответ его очень сильно удивил.

«Она подрабатывает в этом баре, сын Мой».

– Подрабатывает… в баре?! Но… для чего мне связываться с мирской женщиной, которая еще и работает в баре?

«Ты просил Меня о жене, и Я услышал твою молитву. Познакомься с Глорией и возьми ее в жены».

Осию бросило в жар.

– Барменшу?! В жены?! Господи, Ты забыл, что я без пяти минут священник?

«Что я говорю? – тут же подумал он, осаживая себя. – Бог ведь никогда и ничего не забывает».

Спокойный ясный голос Духа Святого зазвучал в его сердце как никогда отчетливо.

«Ты просил помощницу, соответственную тебе. Когда ты увидишь ее, ты поймешь, что это она. Ты полюбишь ее. Она родит тебе прекрасных детей, и… затем у тебя будет счастливая семья».

– Но, Боже, почему барменшу? Разве вокруг мало порядочных девушек? Ты ведь знаешь, что нам положено жениться только на благочестивых и приличных девушках! Они ведь в очередь выстраиваются, чтобы стать женами священников! Почему я просто не могу жениться на какой-нибудь из них? Да, и, мой духовный наставник ни за что и никогда не благословит такой мой брак!

«Глория ничуть не хуже тех девушек, которые выстраиваются в очередь, чтобы стать вашими женами. Я вижу их сердца, и знаю их намерения! – Последовал, как показалось Осии, строгий и даже несколько печальный ответ Господа. – Поэтому, кем бы не казалась Глория сейчас, Я вижу ее сердце. Она достойна».

– Но… даже если… это и так, неужели среди всех прихожанок нет ни одной… другой?

– Сын Мой, не ты ли просил меня, чтобы в жизни твоей исполнилась Моя воля? Не ты ли говорил, не моя воля, но Твоя да будет? Я открываю тебе Мою волю, как ты и просил. Если хочешь, прими ее. Если нет, ты можешь отказаться. Но Я действительно хочу, чтоб ты понял состояние того народа, среди которого живешь, и церкви, от лица которой ты служишь, ибо Я освящу церковь Мою, и тогда этот блудный народ обратится ко Мне всем своим сердцем. Глория – это твоя судьба от Меня, но, принять ее или нет, решать тебе».