– Ты… – я запнулся, теряя слова где-то между сердцем и горлом. – Ты выглядишь как закат, который решил спуститься с неба.

Она рассмеялась, и звук этот напомнил мне журчание ручья, что бежал возле бабушкиного дома – чистый, живой, настоящий.

– Это комплимент или ты уже начал писать стихи? – в её глазах играли искорки, будто солнечные зайчики на поверхности озера.

– Просто констатация факта, – я сделал шаг ближе, вдыхая аромат её духов – ванили и чего-то древесного, как будто в бутылку поймали сам дух осеннего леса.

Мы вошли в здание, и я не мог отвести глаз от того, как свет из разбитых окон ложится на её волосы, превращая их то в золото, то в медь, то в темный янтарь.

На третьем этаже.

Когда она наклонилась поднять металлическую пластину с буквой "А", я заметил, как прядь волос выскользнула из-под её берета и упала на щеку. Мои пальцы сами потянулись поправить её, но я остановился, боясь разрушить эту картину – она сейчас была похожа на тех самых девушек с полотен импрессионистов, которых мы рассматривали на уроке искусства.

– Смотри, – её голос вернул меня к действительности, – первая буква моего имени.

Я смотрел не на букву, а на её пальцы – изящные, но сильные, с аккуратным маникюром цвета увядающей розы. Такие руки могли бы держать кисть художника или дирижерскую палочку, но сейчас они сжимали ржавый кусок металла, и почему-то это казалось мне самым прекрасным зрелищем в мире.

На пятом этаже.

Когда мы поднялись выше, ветер играл с подолом её пальто, открывая на мгновение ботинки на аккуратных каблучках – неожиданно практичные для такой красивой девушки.

– Ты вообще в чем только не ходила по этим развалинам, – я не удержался от комментария.

Она улыбнулась, и в этом мгновении я увидел всю её суть – способность превращать обычное в прекрасное, находить красоту в разрушенном, носить изысканные наряды среди руин и чувствовать себя при этом на своем месте.

– Главное ведь не где ты, а кто рядом, – сказала она, поправляя шарф, и я понял, что готов следовать за ней хоть на край света, если только она будет продолжать так светиться.

"Как она умудряется быть такой… живой? Как будто в ней собраны все краски осени, весь свет заката, все тепло последних солнечных дней."

"Её смех – это как первый глоток горячего чая холодным утром. Он разливается по телу, согревая изнутри, заставляя забыть о холоде вокруг."

"Когда она смотрит на меня, мне кажется, что я – самый важный человек в мире. Как будто в этот момент для нее не существует ничего, кроме меня. И этот взгляд дороже всех слов."

"Я никогда не понимал, что значит 'дышать полной грудью', пока не встретил её. Теперь каждый вдох рядом с ней кажется мне подарком."

"Как можно бояться будущего, когда настоящее так прекрасно? Как можно думать о конце, когда начало так волшебно?"

Крыша встретила нас порывом ветра, который сорвал с меня шапку и растрепал Авроре волосы, превратив их в бурю. Я наблюдал, как солнечные лучи запутываются в этих шелковистых нитях, и думал, что даже самый искусный ювелир не смог бы создать такое совершенство.

– Ну, профессор, – она повернулась ко мне, прижимая к груди пачку бумаги, которую я принес. – Ты обещал показать мне, как твои самолётики покоряют небо.

Я достал лист – плотный, с едва заметной фактурой, напоминающей кожуру мандарина.

– Это не просто бумага, – провёл я пальцем по поверхности, чувствуя подушечками миллионы крошечных волокон. – Это древесина, которая помнит, как была деревом. Как качалась на ветру…

– …и мечтала стать чем-то большим, – закончила она, присаживаясь на бетонный парапет.