На кровати лежала как раз такая новая дорожная сумка. А рядом: новый сценический костюм с сапогами, джинсы, футболки, жёлтый сарафан, кисло-зелёный купальник с юбочкой, юбочка обычная, кеды, панамка, носки. Близилось первое путешествие. В центре кучи первых обновок стояла Байару и слушала первую песню Шуберта из цикла Зимний Путь на стихи Мюллера. Вся трагедия была в том, что Байару обещала руководителю Суркуре Николаевне взять утюг с паром. А он, холодный чугун, отказывался лезть в дорожную сумку!

Загруженная дорожными сумками фиолетовая таблетка школы искусств села Улаган, словно пробка шампанского, которую долго взбалтывали и качали вверх-вниз по алтайским перевалам, вылетела в бескрайние пшеничные поля Барнаула. В машине мы невольно задышали полной грудью: смотреть далеко в горизонт, не натыкаясь на стены-горы, было в новинку. Простиравшееся перед нами жёлтое, вспаханное море и голубое небо выглядели как живые картины Ван Гога.

Мы проехали от дома в сторону запада уже 500 километров – интересно, этого расстояния достаточно, чтобы сообщить Суркуре Николаевне об отсутствии утюга? Она же не заставит водителя повернуть обратно…

Сообщила, истерика, стыд, не повернули, едем дальше.

Так получилось, что мы, участники ансамбля, все жили на одной улице Мира. Все, кроме Аржаны.

Аржана – солистка «Айас», 16-летняя девушка с прекрасным чувством юмора, круглыми щёчками, мягкой и элегантной пластикой в танце. Её мама – врач, поэтому Аржана часто советует мне, как выживать во время месячных, твердит о важности гигиены в этот период, цитирует свою маму. Иметь такую осведомлённую и прогрессивную в «подростковых делах» подругу для меня в то время было очень круто. Но для Аржаны настоящей подругой была Алёна. Им обеим было по 16, а мне 13. Большая разница в школьные годы. Алёна – высокая, тонкая девушка, даже из советской таблетки, привезшей её в аэропорт Барнаула, выходила элегантно, словно принцесса из кареты. Мы все были в обновках: в новых кепках, джинсах, футболках. Наши родители хорошо подготовили нас к поездке заграницу, но Алёна в своей новой одежде выглядит особенно нарядно. Сашка и Витёк кричат Алёне: «Лёёён, а Лён!». Мы однажды услышали, что кто-то из взрослых звал Алёну Лён, и теперь мальчики не переставали дразниться. Сашка и Витёк хоть и не братья, но по характеру очень похожи на рыжих близнецов Уизли из Гарри Поттера – всегда смышлёные, весёлые, находчивые, энергичные, болтливые, остроумные.

Все эти ребята составляли старший и концертирующий состав ансамбля. Я же была из младшей группы, и моя роль была проста – держать флаг республики Алтай во время выступления на сцене Стамбула. И знаете, мне было совсем не стыдно: если бы заболел один из участников, я легко могла заменить танцора, поскольку тренировалась со всеми наравне.

Однажды уборщика строительного мусора Нотр-Дам спросили: «что вы делаете?». Он ответил с гордостью: «Я строю Собор Парижской Богоматери!». Такой же вопрос задали игральщику на колокольчиках в оркестре. Его ответ был: «Я не играю на колокольчиках, я играю Пятую симфонию Малера!».

Так и я, Байару – «игральщица пятой Малера и строительница собора» – наблюдала за тем, как Суркура Николаевна, очень похожая на балерину «Большого», успокаивала мальчишек и всё время проверяла наши паспорта и документы перед взлётом. Мне всегда казалось, что наша руководительница – слегка тревожная женщина. Она не переставала повторять правила поведения в Стамбуле:

Улыбаться всем.

Здороваться со всеми.

Благодарить всех.

Слушаться всех в новой семье, где мы будем жить месяц.