Наше детство – Нэркэс, моё и других подружек – прошло не только среди скал, но и на улицах. Зимой мы строили горки, играли в снежки и устраивали хоккей на реке, катаясь на валенках с галошами. Весной делали кораблики из листов А4 и запускали их на ручейках. Осенью – выходили в лес собирать листья для гербария, попутно фотографируясь на маленький кнопочный телефон.

И традиции в нашем ауле тоже привязаны к улицам. Так, каждый Ураза Байрам мы брали с собой пакеты и ходили по домам – собирать конфеты и печенья у жителей. Домой приходили с мешками, полными сладостей. Каждый год обещали родителям, что обязательно всё доедим, и каждый раз не доедали. Такое было негласное правило среди детей – охватить все 230 домов аула.

Примерно на третий год ты уже понимаешь, в каком доме тебе подарят вкусные конфеты вроде «Twix», а в каком – невкусное «Птичье молоко». Так, на Советской жила бабушка, которая вместо конфет давала нам хлеб с маслом. Тогда нас это сильно удивило – у нас дома есть и хлеб, и домашняя сметана, конфет разве не будет?

Будучи 22-летней, понимаю, что, возможно, у неё и не было возможности что-то прикупить. Сегодня на улицах не видно детей. Ни даже во время Ураза Байрам, когда принято «әйенселәргә». Все они в телефонах. И вместо игр в снежки, они предпочитают собираться в доме с работающим вай-фаем.

Каждый день прогуливаясь до остановки школьного автобуса, чтобы поехать на работу, прохожу рядом с этим домом на Советской, которого уже нет. А я так и не узнала имя этой бабушки, навсегда впечатавшейся в сознание. Она осталась незаменимым пазлом моего мира под названием «Куват».

В Википедии в описание к деревне Куват, где я родилась и сейчас живу, приведена статистика, что здесь проживает 99% башкир. Тот выделяющийся 1% – дело рук тёти Раузы, татарки, которая живёт в самом низу улицы, аккурат перед речкой.

Не знаю, как их семья попала в нашу деревню, но они немного выбиваются из общей массы жителей. У них у единственных каменный дом, аж в два этажа. Они держат индюков, пока остальные – уток и гусей. И еда у них другая. Возможно, поэтому дети любили строить догадки вокруг их дома: говорили, что они чертят краской кресты на окнах, чтобы изгонять чертей.

Как и бывает в таких случаях, в детстве мы так и называли тётю Раузу – «татарка». Не с целью оскорбить, просто такой вайб в деревне – придумывать каждому клички. Моего отца, например, прозвали «шкалик», за его любовь к водке и созвучность имени – Ишгали. Дети так и остаются надолго с клеймом родителей: я есть «старшая дочь Ишгали».

Недавно пили чай с сестрёнкой, «третьей дочкой Ишгали», мы смотрели в окно, и увидели, как по улице прошла женщина. Я спрашиваю:

– Кто это был?

– А, это татарка с нижней улицы.

И это меня улыбнуло. Казалось, что её давно уже не называют «татаркой». Как прекрасно, что есть ещё что-то, остающееся таким же, как раньше.

Наше прошлое и настоящее объединяют воспоминания. Переехав в аул с тремястами жителями после десяти лет жизни в большом городе-миллионнике, я закольцовываю свою жизнь. Как и дома в этой истории.

Немного справочной информации:

Байару Такшина

Нам было тогда от 13 до 16 лет. Мы – это танцевальный коллектив «Айас» со звёздным танцем «Дети гор» под диско-песню легендарной Марины Саксаевой. В тот май наш ансамбль собрался в Стамбул…

В республике Алтай мода на дорожные сумки. Знаете, такие часто носят через плечо парни в спортзал. Они бесконечно рвутся от тяжести в самых разных местах, но носятся до полного уничтожения.