– Ты в Мурманской области не жил, – прыснула Аня. – Там вообще полярная ночь.

– Да, но и полярное лето, – парировал Егор.

Они продолжили пить без всяких тостов, закусывать, болтать о всяком, совершенно незначительном, неважном, лёгком.

Если домашнее животное, то кошка или собака? Сошлись на кошке, почему-то трёхцветной, беспородной. И точно не рыбки – странная животина, ни потискать, ни погладить, а если слопать, то уж лучше морскую.

Спать лучше до обеда с зашторенными окнами, гулять в парке, подальше от городской суеты, отдыхать в центре.

Побывать хочется на Камчатке, чтобы вулканы и гейзеры, а горы почему-то Анды. Почему? Да бог его знает. Оба не сразу вспомнили, что они в Латинской Америке находятся. А море – Мальдивы, неважно, что океан – Индийский.

Детей в семье двое, если позволяет достаток – трое, образование для всех высшее. Тик-ток – неизбежное зло.

Лилась незатейливая музыка, заставляя время от времени подпевать знакомым песням, простым, как две копейки.

– Потанцуем? – предложил Егор, вставая.

Аня встала, покачнулась от хмеля, засмеялась, упав прямо в объятия Егора. Он подхватил, поставил на ноги, добродушно засмеялся и начал вести, не выпуская из объятий. Кружились, скользили, импровизировали, отражая движения, как пара, танцевавшая вместе не один год. Словно любовники со стажем, достигшие небывалой гармонии.

– А почему Кристины не было на свадьбе? – зачем-то спросила Аня, не она даже – шампанское. – Она же в городе.

– В городе, – с улыбкой кивнул Егор.

Прокрутил Аню, обхватив талию, у той закружилась голова.

– Рассказывала, что на выходные вы ездили в Нижний Новгород, – деловито ответила Аня, не чувствуя ревности, неприятия ситуации, никакого негатива, лишь странную, необъяснимую лёгкость.

Впрочем, легко объяснимую. Причина красовалась на столе: почти выпитое шампанское и початая бутылка вина.

– Интересное место для уик-энда, – важно кивнул Егор. – Мне понравилось?

– Неизвестно, – засмеялась Аня. – Вы прилетели утром, весь день не вылезали из постели, ужинали в номере, потому что ты заявил, что не желаешь никуда идти, ночью продолжили. Утром быстро прогулялись по историческому центру, купили поднос с хохломской росписью, вернулись в номер и вышли, только когда нужно было на самолёт.

– Очень похоже на меня, – загоготал Егор. – В Венеции я знаю несколько потрясающих отелей, море аутентичных забегаловок без толп туристов и ни одного гондольера в лицо.

– Я тоже не знаю ни одного гондольера в лицо, – засмеялась Аня в ответ.

Отели и рестораны Венеции она тоже не знала. Она вообще дальше Северо-Запада и один раз побережья Чёрного моря не бывала, но прямо сейчас это было неважно. Главное – настроение, похожее на похрустывание белоснежного снега, приносящее чистую, незамутнённую заботами радость.

– У тебя нет ничего сладкого? – так же невпопад, как и вопрос о Кристине, спросила Аня.

– Нет, не додумался, – улыбаясь в тридцать два зуба, ответил Егор. – Хотя…

Он подхватил Аню за талию, покружился вокруг своей оси, крепко прижимая к себе, усадил на край стола, одним движением раздвигая её ноги, встал между.

– Вауля! – вытащил чупа-чупс из кармана брюк, быстро сорвал упаковку, засунул себе в рот, с выразительным стоном облизал. – Божественно, – вытащил, поднёс к губам Ани, надавил.

Та вытащила кончик языка, лизнула карамель, обхватила губами, облизывая, пока шарик полностью не оказался во рту. Через несколько секунд Егор потянул конфету на себя, она покорно отпустила, наслаждаясь скольжением по губам. Смотрела, как прячется сладость в мужском рту, показывается кончик языка, как смакуется этот чупа-чупс. Чупа-чупс ли уже?