– Поехали ко мне домой, – вдруг сказал Егор, покачнувшись. – Поедем, здесь недалеко. Ничего такого, – он поднял руки, показывая жестом, что сдаётся. – Ни-ни, просто посидим, поболтаем, помнишь, как в старые времена…

– Не помню, чтобы мы болтали, – улыбнулась Аня.

– Значит, нам срочно нужны такие воспоминания, – махнул отпитой бутылкой вина Егор. – Анюта, ты мне веришь? – вдруг совершенно трезвым голосом спросил.

– Верю, – неуверенно пожала плечами Аня, не зная, что сказать.

Вернее, знать-то она знала, как никогда в жизни была уверена, что должна ответить. Но не хотела говорить, не могла… Она должна была отказаться, уехать домой к мужу, к гнетущему чувству беспросветной тоски и всепоглощающей вины.

– Напиши на лбу, заруби себе на носу. Ты одна принцесса в своём лесу, – прошептал Егор, нагнувшись к лицу Ани, опалив хмельным дыханием, соглашаясь с её нежеланием поступать как нужно, должно, как обязана. – Ты сама принцесса в своей судьбе. Эта сказка написана исключительно о тебе…

*стихи Тони Кузьмич

10. Глава 10. Аня

Аня куталась в широкое пальто, одной рукой держала початую бутылку вина, которую всучил Егор перед тем, как скрыться в дверях ресторана. Другой придерживала сумку хобо, в ней не то что косметичка, телефон, ключи, кошелёк, салфетки, сменная обувь и другие мелочи поместятся, легко войдёт три килограмма картошки и палка колбасы. Туда же, небрежным жестом Егора, было отправлено его портмоне, чтобы не потерять.

Если бы не это портмоне, Аня бы сбежала, прыгнула в первую попавшуюся машину и рванула прочь. Подальше от собственных глупых мыслей и недопустимых желаний.

– А вот и наше такси! – провозгласил Егор за спиной Ани.

Не успела она опомниться, как оказалась на заднем сидении седана бизнес-класса, прижатая к боку Егора.

Именно Егора, а не Георгия Давидовича, это ощущалось ясно, всем телом, каждым органом. На клеточном уровне чувствовалось.

– Выпей, – он протянул бутылку вина, которая успела перекочевать в его руку.

– Мне домой нужно, – предприняла она слабую попытку вывернуться.

– Выпей и узнаешь мои мысли, – замечание он демонстративно проигнорировал. – Выпей, выпей, всего глоточек, – поднёс горлышко бутылке к губам Ани, слегка надавил, вынуждая раскрыть губы, прижаться к стеклу, к которому только что прикасался губами Егор.

Словно заворожённая, она сделала глоток, второй, третий, облизнула сладость, оставшуюся на губах. Почувствовала, что неясная тревога и привычное чувство вины уходят, уступая место хорошему настроению, предвкушению чего-то… Хорошего, тёплого, весёлого, ничем неоправданной эйфории.

Ну и пусть эйфории, пусть! Она так устала от постоянного гнёта забот, нескончаемой вины, тревожности, накатывающей ночами, что с радостью впустила в себя нахлынувшие эмоции, впитывала их, как солнечные лучи после долгой, стылой зимы.

– Приехали, – сказал Егор минут через двадцать поездки по ночной, извилистой, отлично асфальтированной дороге.

Аня посмотрела в темноту за окном, повернулась с недоумением к Егору. Приехали в лес?

Егор первым выбрался из салона, потянул за руку Аню, придержал, когда та пьяно покачнулась, махнул водителю, чтобы тот отправлялся за следующим заказом и сказал:

– Domus propria domus optima!

– Quid quid latine dictum sit altum videtur*, – со смехом парировала Аня. – И где твой лучший дом?

Махнула в сторону почти кромешной тьмы. Свет от луны едва-едва пробивался сквозь низкие осенние тучи, освещая лишь макушки деревьев. В основном сосен, чей запах в прохладном влажном воздухе чувствовался особенно остро.

– Сюрприз! – провозгласил Егор.