Как только зазвонил телефон, она схватила трубку и закричала:

– Настя! Настя! Это ведь ты, да?! Ты, Настя?

– Спасибо, – знакомый голосок зазвучал спокойно и размеренно. – Вы помогли.

– Господи, Настя! Я ничего не сделала! Как это, скажи? Как ты мне звонишь?

– Но вы знаете, что это не все, – продолжила девушка, игнорируя вопросы. – Вы знаете, что нужно сделать.

– Я… не совсем понимаю… – не своим голосом сказала Лена. – Настя! Погоди!

В трубке было тихо.

– Как вы погибли? Вы с Димой.

Молчание.

Из глаза Лены выкатилась слеза, и она тут же размазала ее по щеке.

– Мне так жаль, Настенька… – всхлипнула она. – Мне так жаль…

– Вы знаете, что делать дальше, – повторила Настя. – Спасибо вам.

Связь оборвалась.

Мысли роились в голове Лены, обгоняя одна другую. Она понимала, что не может оставить дело просто так, теперь не может. Она ответственна за произошедшее на кладбище ничуть не меньше, чем землекопы в сине-зеленых комбинезонах. Она может бросить работу, эту бессмысленную работу по сведению одних цифр с другими и сделать смыслом своей жизни нечто большее. Что значительного в том, что она вписывает в личные дела ненужные поощрения престарелым смотрителям вроде Геннадича?

В кабинет заглянули. Это был Виктор Семенович, зам генерального.

– Елена Сергеевна, сегодня крайний день сдачи отчета, жду до четырех, – начал он сугубо официально, но затем нахмурился и сменил тон. – А ты чего ревешь?

– Вик… – Лена поперхнулась, сглотнув подкативший к горлу ком. – Виктор Семенович, все хорошо. Правда.

Она коротким движением смахнула слезы и сделала попытку улыбнуться. Начальник внимательно изучил ее лицо, скрестил руки на груди. Рукава синего, безупречно выглаженного костюма обнажили ослепительно белые манжеты рубашки, в петлях которых сверкнули красными огоньками рубиновые запонки.