– Что, Дарья Владимировна, с немецким лучше, чем с латынью?

Лавров издевается.

И его издёвка отрезвляет не хуже пощёчины Эля.

– Лучше, но хуже, чем с чешским, – я прищуриваюсь, склоняю голову.

Не отвожу взгляд и…

…и сердито-испуганный вскрик Яны заставляет вздрогнуть.

Посмотреть на них.

– Прекратите!

Суслики напряженны.

Вытянуты.

И непонимающие взгляды они переводят с Лаврова на меня и обратно, сводят брови к переносице.

– Прекратите оба! – Ян её поддерживает, толкает со всей силы Кирилла Александровича. – Кирилл!

Лавров тоже вздрагивает, опускает взгляд на племянника.

– Ты чего? – он улыбается сковано.

Пытается взлохматить волосы Яна, но тот уклоняется, сжимает кулаки.

– Ничего! Это вы чего?! – в голосе суслика слышатся слёзы.

И мне становится стыдно.

– Мы тоже ничего, – странным тоном отзывается Лавров, смотрит на меня. – Да, Дарья Владимировна?

Ответ очевиден, и его режущий взгляд об этом непрозрачно намекает.

– Да, Кирилл Александрович, – я улыбаюсь.

И узнавать правду уже не хочу. Переживу, найду что ответить сусликам, если что, ещё раз.

Сочиню, придумаю, совру.

Это я могу, а вот оставаться в одной комнате с Лавровым я больше не могу.

Мне надо уйти.

Как можно скорее уйти.

[1] Тахипноэ – учащённое дыхание.