Он плавно подвёл регуляторы. Внутри камеры два встречных лазера проснулись и начали накачку. Сначала невидимый глазу ультрафиолетовый луч ударил слева направо, затем навстречу ему – справа налево. На экране контроллера две синусоиды частоты соединились в одну линию – резонансная стоячая волна устанавливалась внутри камеры. Одновременно Анна активировала магнитные катушки: по сверхпроводникам пошли мощные токи, создавая вокруг камеры тороидальное поле. Металлический диск в центре камеры пока лежал недвижимо, окружённый невидимой бурей из фотонов и силовых линий.

– Поле Кс возбуждается… растёт…, – шептал себе Чернов, наблюдая за графиками на мониторе. Там отображались параметры вакуума: датчики внутри камеры фиксировали аномальные флуктуации давления вакуума – признак того, что энергия пустоты меняется. Кривая начала отклоняться от нулевой линии.

– Гравиметры? – бросила Анна, не отрывая глаз от цифр.

– Пока ноль… постой, есть микроколебания в третьем знаке, – ответила Рина, следившая за показаниями. График веса диска казался ровным, но алгоритм улавливал крошечные дрожания, возможно, от вибрации оборудования.

– Увеличиваем мощность на десять процентов, – скомандовал Александр. Он осторожно повернул ручку. Гул лазеров стал слышнее, индикаторы мощности приблизились к красной зоне, хотя ещё были в пределах допустимого. Вакуум внутри камеры светился слабым фиолетовым свечением – это воздух, не до конца откачанный, ионизовался сильным полем. Диск по-прежнему лежал неподвижно, прижатый гравитацией к опоре.

Вдруг раздался резкий сигнал тревоги. Один из графиков на экране прыгнул.

– Температура в контуре катушки № 2 растёт! – громко сказала Анна, тут же касаясь панели отключения.

Чернов стремительно посмотрел на соответствующий датчик: действительно, одна из катушек начала нагреваться – возможно, из-за локального сбоя сверхпроводимости. Если материал перестанет быть сверхпроводником, вся энергия мгновенно превратится в тепло – а это взрыв.

– Стоп эксперимент! – приказал Александр.

Анна ударила по общей кнопке аварийного выключения. За доли секунды питание лазеров и катушек прервалось, погасли лампы индикаторов. Вакуумная камера погрузилась в полутьму. Раздалось шипение – предохранительные клапаны выпустили перегретый газ, чтобы сбросить давление.

Некоторое время все молчали, приходя в себя от прилива адреналина. Первым нарушил тишину Павел:

– Вроде обошлось… – Он заглянул в люк камеры. Диск по-прежнему был на месте. Катушки охлаждались, температура приближалась к норме.

Александр выдохнул и вытер пот со лба. Первая попытка закончилась аварийной остановкой – вполне ожидаемый исход, но всё равно неприятный. Он почувствовал разочарование: ни малейшего признака антигравитации они не увидели, зато чуть не спалили оборудование.

Анна сняла защитные очки и, глядя на Чернова, тихо спросила:

– Вы в порядке?

– Да… – он прикрыл глаза на миг. – Надо разобраться, что пошло не так.

Оставшуюся часть дня они посвятили анализу. Повреждений, к счастью, не было: катушка успела нагреться лишь на несколько градусов выше критической точки, но не вышла из строя. Оказалось, что причина нагрева – небольшая неравномерность в магнитном поле, вызвавшая вихревые токи в стенке камеры. Эти токи грели катушку. Решение предложил Павел: заземлить камеру и добавить экранирующий слой, чтобы поле не проникало в металл корпуса.

Главное же – что с результатами? Чернов и Орлова просмотрели логи. Гравитационные датчики не зафиксировали убедительного снижения веса диска. Если эффект и был, то меньше 0,1%, в пределах погрешности. Александр угрюмо изучал графики: теория обещала хотя бы 1%, значит, либо они не достигли нужной мощности, либо расчёты неточны.