Игуменья не спешила прерывать чтение. Дойдя до нужного места, она аккуратно вложила полоску фиолетовой ткани между страниц и закрыла книгу.

– Так.. так… – произнесла настоятельница, как будто вспоминая что-то, но потом подняла глаза и поглядела на Катрин. – Что у нас тут? Назовитесь мадмуазель.

– Катрин, виконтша из рода Мерлин Богемии. – произнесла девушка.

– Виконтша?

– Да.

– Садитесь. Что привело вас в нашу скромную обитель?

– Развод и изнасилование. Хочу уединиться и в молитве ко Господу обдумать дальнейшее своё бытие.

– Изнасилование? Кем?

Катрин вкратце рассказала о происшедшем лондонской ночью.

Игуменья внимательно выслушивала.

Катрин со своей стороны рассматривала игуменью.

Матушка Капа, как назвала её Оливия, была дамой, по возрасту приближающейся к пятидесяти годам. Седая, но не полностью. Натуральный цвет скорее у неё был тёмно блондинистый. Несколько полновата, бледная лицом, с серыми небольшими глазами и отчётливо выделяющимися мешками под ними. Губы небольшие, сомкнутые, даже можно сказать сжатые. В целом, о таком типе говорят «следы былой красоты…», но настоятельница не была носительницей «былой красоты». Она была гормонична в своём возрасте и красива, но не девичьей красотой, а полноценной женской, своего возраста.

Узнав об изнасиловании, она спросила, совершался ли акт в естественную женскую плоть или противоестественно, как у садомитов. Узнав, что всё происходило «как у садомитов», заметила:

– Вам повезло, ваша женская суть затронута не была, кроме тщеславной стороны души и физического ущерба, всё остальное малозначительно. Не распространяйтесь среди людей о своей беде, и ваше тщеславие не будет ими тревожиться и душевные раны зарубцуются скорее. Главное поймите, садомский способ для женщины менее опасен, а в некоторых случаях предпочтителен.

Катрин удивлённо подняла брови.

– Да-да, госпожа Катрин. Не удивляйтесь. Если мы с вами договоримся, а залог этому ваше смирение, и вы станете одной из моих духовных подопечных, то вам предстоит узнать многое, что в мiру предпочитают не знать или считают незначительным, но на самом деле являющимся важнейшими основами.

– Я согласна.

– Подождите соглашаться. Пойдемте, обойдём хозяйство. У меня время обхода. Заодно ознакомитесь с местами своего быта и возможно духовного роста.

Настоятельница пошла к выходу, предложив жестом следовать за собой.

Запирая кабинет на ключ, она продолжила:

– В монастыре сорок сестёр, считая и меня. Вы будете сорок первая жительница. Я уверена, что большее количество послушниц приведёт к хаосу. Важно соблюсти баланс…

– Сорок один нарушает баланс? – спросила Катрин.

– Поживем, увидим. – уклонилась настоятельница.

Оказавшись на улице под ярким солнцем, они подошли к коню Катрин. Рядом для матушки уже подвязали мула, хотя она никому ничего не приказывала.

По-видимому, монахини знали о намерениях настоятельницы или регулярности совершаемых поездок. Мул появился в нужное время и в нужном месте.

– Присоединяйтесь ко мне. – сказала Каппадокия и проворно села в седло по женскому типу вооружившись прутиком.

Им открыли створку ворот. Кто открывал, так же не было видно, поскольку открывающие стояли за створками ворот с другой стороны. Аббатиса выехала за стены монастыря в приворотный парк.

Матушка, достаточно ловко управляя мулом, хлестала прутом, продолжала рассказывать:

– Монастырь у нас древний. Поэтому, когда я приняла бразды правления от старой игуменьи, да пусть упокоит Господь душу этой мудрой женщины, уверена она в Раю. – матушка перекрестилась. – я приняла хозяйство уже в более-менее рабочем состоянии. Но и многое внесла своего. Я уверена, что разнообразие в продуктах только на пользу. Я, благословила поначалу трёх сестер на попытки рыбачить. Одна из них, была, кстати, Оливия, с которой вы уже познакомились. О рыбалке я договорилась с нашим покровителем – бароном. Договорились о ловли щук в реке протекающей здесь неподалёку…Теперь все щуки в улове – наши. Кстати, вы там целоваться полезли к Оливии и… <…>