– Но закон… – начал Гаррет.

– Закон требует суда, – отрезал Каэлан. – А для суда нужны свидетели и обвиняемый. Живые свидетели и живой обвиняемый. Или вы хотите объяснить королю, почему мы потеряли дочь героя войны по дороге?

Гаррет нехотя кивнул, хотя выглядел недовольным.

– Грей, Торн, – Каэлан повернулся к молодым аристократам. – Вы будете нести личную ответственность за пленницу. Если она сбежит, отвечать будете вы.

– С какой стати мы… – начал Доминик.

– Потому что вы оба встали на её защиту. Значит, готовы нести ответственность за свои слова. Или я ошибаюсь?

Маркус и Доминик переглянулись, затем кивнули.

– Мы согласны, – сказал Маркус.

– Превосходно. Селина, вы продолжите делить палатку с пленницей. Но теперь у входа будет стоять часовой.

Селина побледнела, но кивнула.

– Хорошо. А теперь – всем отдыхать. Завтра нас ждёт долгий путь. И, судя по сегодняшним событиям, не менее опасный.

Инквизиторы разошлись, бросая настороженные взгляды на Элару. Она стояла со связанными руками, чувствуя себя более уязвимой, чем когда-либо.

– Пойдёмте, – Селина тронула её за локоть. – Нужно… нужно поговорить.

Они направились к палатке. Доминик и Маркус шли следом, явно не зная, что сказать.

У входа в палатку Элара остановилась и обернулась. Каэлан стоял у костра, глядя в огонь. На мгновение ей показалось, что она видит сомнение на его лице. Но потом он поднял голову, их взгляды встретились, и маска холодного безразличия вернулась на место.

– Внутрь, – приказал он.

Элара подчинилась. В палатке Селина помогла ей сесть на спальный мешок.

– Я… я не знаю, что сказать, – призналась девушка. – Все эти годы… ты была рядом, и я никогда не подозревала.

– Я научилась хорошо скрываться.

– Но почему ты не сбежала? Не уехала в другое королевство?

Элара горько усмехнулась.

– И оставила всех таких, как я, на милость Инквизиции? Нет. Я надеялась… не знаю, на что я надеялась. Что что-то изменится. Что однажды король поймёт свою ошибку.

– А теперь?

– А теперь я связана и беспомощна, пока где-то там древнее зло охотится за мной.

Селина прикусила губу.

– Эта женщина… одержимая… она сказала, что ты носитель. Что это значит?

– Понятия не имею. Но…

Элара замолчала. Медальон в её кармане пульсировал всё сильнее. Она не могла достать его со связанными руками, но чувствовала его жар даже сквозь ткань.

– Что?

– В моём кармане. Левом. Есть медальон. Кто-то подбросил его в мой плащ перед отъездом.

Селина осторожно достала медальон. Серебряный диск мерцал в полумраке палатки.

– Он тёплый, – удивилась она. – И эти символы…

– Ты можешь их прочитать?

– Нет, но… подожди.

Селина поднесла медальон ближе к лампе. При ярком свете стали видны не только символы, но и крошечные слова, выгравированные по краю.

– Это старый язык. Язык магов до Чистки. Моя бабушка учила меня немного… – она прищурилась. – «Кровь Первых взывает к крови. Дочь пламени и льда придёт. Цепи разорвутся, когда тьма и свет станут одним».

Элара почувствовала, как мороз пробежал по спине.

– Пророчество?

– Похоже на то. Но что оно означает?

Прежде чем Элара успела ответить, полог палатки откинулся. Вошёл Каэлан.

– Выйди, – приказал он Селине.

– Но…

– Выйди.

Тон не терпел возражений. Селина бросила сочувствующий взгляд на Элару и вышла. Каэлан закрыл полог и несколько мгновений просто смотрел на пленницу.

– Скажите мне правду, – наконец произнёс он. – Кто вы на самом деле?

– Вы знаете, кто я.

– Нет. Я знаю дочь генерала Винтерборна. Примерную придворную даму, которая прекрасно играла свою роль. Но та, кого я видел сегодня… – он покачал головой. – Ваша магия не похожа ни на что, с чем я сталкивался. Она чиста. Серебряна. Как лунный свет.