Ни с чем пирог пригнутый или роман для уставших Татьяна Ерофеева
Предисловие
"Для тех, кто тоже когда-то устал"
Эта книга родилась не на волне вдохновения.
Не в уютной кофейне за чашкой латте.
И не после ретрита, где «всё стало понятно».
Она началась на кухне.
С грязной посудой, с комом в горле и мыслью – “Я больше не могу.”
Меня звали “мамой”.
Звали “Оль, застрахуй”.
Звали “Ты же дома, значит не занята”.
Но никто не звал меня по-настоящему.
Как женщину.
Как живую…с именем, желаниями и болями.
Я была уставшей, растерянной, пыльной от внутри-невыплаканных слёз.
Снаружи – порядок, дети, плита, работа, блог.
А внутри – ничего.
Даже имени, казалось, не было.
Только функции.
Только “надо” и “должна”.
А потом… потом я села.
И спросила себя – “А если попробовать… снова?
Не как в кино. А по-настоящему. Без великих планов. Только – сто дней. Чтобы не сойти с ума. И не потеряться в жизни…
Я не знала, что эти сто дней станут книгой. Я просто шла. С шагами вперёд и назад. С юмором, с болью, с самыми обычными ужинами и с самыми настоящими прозрениями. И я все еще иду…и многое мне, лишь предстоит.
И если ты, открывая эту книгу, думаешь:
“А вдруг и у меня получится?” – то знай, обязательно получится. Не сразу. Не легко. Но получится.
Это роман, в котором нет героини, но есть женщина. Такая же, как ты.
И если в тебе сейчас – усталость, обида, лишние 16-20-50 кг, сомнения, раздражение и чувство “я всё тащу одна” – ты по адресу.
Добро пожаловать. В нашу с тобой историю. В путешествие к себе.
Глава 1. Кто такая Ольга?
«Снаружи – обычная женщина.
Внутри – сломанная система жизнеобеспечения.»
Ольге 41 год. У неё трое детей. Один муж. Один дом. И одна большая, но не озвученная боль – жизнь совсем не такая, как она хотела.
Всё началось не вчера. И не с Саши, не с Влада, и не с маленького Серёжи, который сейчас больше всех требует внимания. Всё началось гораздо раньше.
С детства Ольга знала, быть удобной – безопасно. Быть хорошей, послушной, стараться, не ныть – вот что ценилось. Её мама была строгой. Не злой, нет. Просто твёрдой, как бетон.
Она, никогда не жаловалась. Всегда тянула всё сама. Работа, дом, овощи, банки, стирка, уроки. Когда мама ругалась, это звучало не как крик, а как приговор вынесенный одним взглядом. Когда хвалила – звучало как пощечина "Ну, ничего, могло быть и хуже."
Ольга росла с ощущением, что любовь – это награда за старания. Что отдых – для слабых. Что если ты устала – соберись. Что жаловаться – стыдно. А если тебя никто не слышит – значит, ты сама виновата.
И она старалась. Всю жизнь. Хорошие оценки, в начальных классах. Не дерзить. Не спорить. Не сдаваться. Всё как учили.
А потом, лет в 15 прорвало. Все назло, все на показ. Потом с годами успокоилась и просто соглашалась со всем и вся. Ибо ни один способ доказать, что она достойна любви и принятия, не работал.
Потом была учёба, первая влюблённость, первый брак, развод и Виктор.
Он был спокойным. Надёжным. Из тех, кто не уходит. Он не говорил громких слов, но держал за руку – и становилось тепло.
С ним было… тихо. После бурного отрочества и не менее бурного, первого брака – это было как рай. Она согласилась выйти за него, потому что он не давал боли…он согревал. В тот момент она думала, что этого – уже достаточно для счастья.
Потом были дети.
Много забот. Мало сна.
Потом – кредиты.
Потом – переезд в село.
"Свежий воздух, свой дом, всё начнётся заново," – думала она.
Но что-то не началось. Что-то пошло не так. Что-то сломалось и не хотело чиниться.
Что-то внутри только замолчало сильнее.
Когда Виктор ушёл на СВО, она плакала ночью. Не потому, что он ушёл. А потому, что он ушёл – и не спросил её мнения. Он просто сообщил. А она даже не спорила. Потому что давно уже перестала быть его партнёром. Стала частью фона.
Потом – антидепрессанты.
Год лечения.
Давящая тишина, тревоги, слёзы в подушку, бесконечная вина и таракан в голове, кричащий – "Ты мать. Ты не имеешь права сломаться."
И всё это время – дом, как проклятие. Готовка. Стирка. Уроки. Врач. Сад. Блог. Пост. Калькулятор. Макароны. Один и тот же день. Снова. И снова. И снова.
Сейчас Ольга – человек, который выжил. Но не живёт. И она знает это.
Она – не депрессивная. Не ленивая. Не «всё прощающая».
Она – уставшая до боли, до костей, до молчания.
И она больше не хочет так.
«И вот однажды, проснувшись в 4:47, она поняла: если ничего не изменится – её просто не станет.
Не в прямом смысле. В тихом. В женском. В буднично-болезненном.
Исчезнуть – это не трагедия.
Трагедия, это когда никто не замечает, что тебя давно нет.»
Глава 2. Мама, которой нет
«Когда дети забывают твое имя – ты становишься функцией.
Кнопкой «постирать», "приготовить", "решить".»
Иногда Ольга думала, что она умерла. Не физически. Социально.
В этом доме она была всем – и никем.
Она решала, что купить. Куда кто пойдёт. Кто будет есть, чем, когда и в какой посуде. Она знала расписание уроков, прививки, размер ног, чьи штаны в каком шкафу и у кого аллергия на морковь.
Но её никто не знал.
Сергей, младший, 7 лет, ласковый и громкий.
Любит её – безусловно.
Но тоже требует, а не спрашивает.
– Ма! Где мой телефон?
– Ма! Свари макароны, как вчера.
– Ма! Я сегодня не пойду в сад!
Он умеет обнимать, говорить «люблю», но…он уже знает, что мама всегда сделает, всегда решит, всегда даст.
Влад, средний, 16 лет.
Живёт в наушниках и с телефоном в руках. В комнату Ольги не заходит. Её еду ест, чай заваренный ею, пьёт, но в глаза не смотрит…они у него заняты телефоном.
– Влад, как дела в школе?
– Норм.
– Ты ужинать будешь?
– Не знаю.
– Ты сегодня выходил из дома?
– Ага.
Она давно не знает, что у него на душе. Он – как замок, к которому кто-то давно потерял ключ.
Саша, старшая, 17 лет.
Самая эмоциональная. Самая требовательная. И самая похожая на неё. Из-за этого – самые сложные отношения.
Саша легко говорит и осуждает:
– Ты всё испортила.
– Ты не понимаешь меня.
– Ты была бы лучше матерью, если бы…
А потом, приходит вечером и шепчет:
– Мам, прости. Я просто устала.
И это один из самых нежных моментов в её, Ольгиной жизни.
Потому что, несмотря на всё – они всё ещё пытаются слышать друг друга.
Их трое.
Её дети.
Её гордость.
И её боль.
Они не виноваты.
Просто привыкли, что мама – как кислород. Есть. По умолчанию. Всегда.
А Ольга уже не жаловалась.
Потому что, когда жаловалась – говорили:
– Ты же мать.
– Ты сама родила.
– Дети – это счастье.
Да, дети – счастье. Но счастье не должно делать тебя невидимой.
Иногда она мечтала уехать. На пару дней. В гостиницу. Или просто в лес.
Выключить телефон. Забыть пароль от WhatsApp.
Забыть, где лежат шапки, что есть в холодильнике и когда у кого физ-ра.
Но тут же чувствовала вину.
Как же так? Оставить их?
Кто накормит? Кто разберёт? Кто поддержит?
Ответ был страшный.
Никто.
Или кто-то другой.
Или – справятся.
Без неё.
"Мама, которой нет – это не про смерть.
Это про женщину, которая однажды поняла, что её в этой семье давно не зовут.
Только используют."
Глава 3. Когда ушёл, но остался
«Однажды он ушёл.
Просто взял рюкзак, сказал “так надо” и ушёл.
Она не остановила.
Потому что он ушёл не в тот день.
Он ушёл гораздо раньше.»
Он сидел на краю кровати, надевал берцы.
Не спеша. Молча.
На столе лежал армейский жетон. Рядом – аккуратно сложенная форма и собранный рюкзак.
Она сама собирала его, вчера. Сама. Он не просил.
Просто привычка: делать всё, что надо. Без вопросов.
– Виктор… – начала Ольга. – Может, не надо?
Он посмотрел на неё. Усталый, тихий, спокойный.
– Надо, Оль. Я решил.
– А мы?
– Вы справитесь. Ты справишься. Ты же всегда справляешься.
И он поцеловал её в висок. Как когда-то. Только без тепла. Как будто она – не жена, а память о жене.
Он ушёл. А через пять минут Ольга осела на пол в прихожей.
Не потому что боялась.
А потому что внутри опустело.
Словно последний человек, который хоть формально был рядом, выбрал другое.
Он звонил. Писал. Иногда.
Сначала каждый день. Потом – через день. Потом – "связь плохая".
Она не винила.
Не ревновала. Не обижалась.
Она просто училась жить без него.
Училась спать одна. Училась сама решать, как обрезать деревья, кому звонить, если потек кран, что делать с температурой у Серёжи. Училась не ждать.
А потом он вернулся.
Комиссовали по состоянию здоровья.
Ольга ждала, что будет как раньше.
Что он обнимет.
Что скажет: "Я скучал. Ты справилась. Ты герой."
Что будет гордость. И благодарность. И снова "мы".
Но вместо этого – была только неловкость.
Он стоял в коридоре, как чужой.
– Ну, я дома.
– Вижу.
– Как ты?
– Нормально.
Он прошёл на кухню. Налил себе чай.
Сел на диван.
И тишина стала ещё громче, чем в его отсутствие.
Он был дома.
Он помогал. Он не ругался. Не пил. Не спорил.
Он просто жил рядом.
Без обид. Без тепла. Без участия.
Как сосед.
Старый, добрый, знакомый.
Но чужой.
Ольга однажды попыталась поговорить.
– Вить… А ты вообще… Мы… есть ещё?
Он пожал плечами.
– А что ты хочешь?
– Я не знаю. Просто… чувствовать. Что я не одна.
Он кивнул. Молча. И ушёл в другую комнату.
Потому что с ней было удобно. Но не близко. А она устала быть удобной.
"Порой одиночество сильнее чувствуется не в пустом доме, а в доме, где есть все.
Но никто не смотрит тебе в глаза."
Глава 4. Я – никто
«Когда тебя долго не спрашивают, что ты хочешь,
ты сама перестаёшь это понимать.»
Она стояла у зеркала.
Три слоя одежды: майка, кофта, халат.
И всё равно – хотелось спрятаться.
Не от холода. От себя.
