Невообразимые краски Emili Krosser

Первая глава. Знакомство.

Мое утро обычно проходит по классике: кофе, пес и попытка прикинуться, что я в фильме о спокойной, размеренной жизни. Варю себе чашку бодрящего черного и глажу Оскара – лохматого бездельника, который развалился на диване, как король этого дома. За окном солнце вылезет, как будто нехотя, и светит прямо мне в лицо – спасибо, очень кстати. Но сегодня все пошло по одному известному маршруту.

– Черт возьми! – я подскочила с кровати, словно ее подожгли. – У меня же открытый урок! Оскар, ты почему меня не разбудил?!

Он в ответ даже ухом не повел. Фыркнул, закрыл глаза и подтянул под себя лапы, будто говорит: сама себе хозяйка, сама и будильник. У него явно свои жизненные приоритеты.

– Я ушла! – крикнула на бегу, хватая сумку, ключи и остатки здравого смысла.

Живем мы на отшибе, где даже навигатор замирает в недоумении. До центра города – километров шестьдесят, и это по дороге, которая скорее напоминает полосу препятствий. Моя машина выглядит, как будто пережила пару боев без правил – царапины, вмятины и характер. Починить ее, конечно, надо бы, но «надо» и «могу» – это у меня пока в разных реальностях.

Дом мне сдает тетя Марта – соседка, благословленная сочетанием доброй души и хищной коммерческой жилки. Она предложила скидку…по-родственному. То есть никакой.

***

– Да чтоб тебя!

Последнее место на парковке, конечно же, занято. Каким-то нахальным водителем, у которого, по всей видимости, проблемы с совестью, но не с маневренностью. Мне пришлось оставить машину у самого входа, надеясь, что к обеду толпа рассосется, и я все-таки пристрою свое корыто не в кустах.

Влетев в класс, едва отдышавшись, я выдавила:

– Простите за опоздание! – и тут же включила «профессиональную» версию себя, ту, что знает, где правая кисть и как изобразить паука без лишнего пафоса.

– Миссис Рикенс? – подала голос Миранда.

– Да, Миранда? Есть вопрос?

– У вас на юбке…жвачка – сказала она, виновато, будто сама ее туда приклеила.

Я замерла. Потом очень медленно попыталась заглянуть назад, выглядело это, мягко говоря, странно. Класс взорвался хохотом.

– Тихо! – строго сказала я. – Сейчас вернусь. И если к моему возвращению кто-то не начнет рисовать «Паука», тот рискует нарваться на худшую оценку недели.

Я направилась к уборной, по пути мысленно проклиная утро, кофе, жвачку и собственную жизнь.

– Агата?

Рик. Учитель физики. Вечно мямлящий, но с глазами преданного лабрадора.

– Давай потом, Рик. Реально не до тебя.

– Я просто хотел пожелать тебе удачи на открытом уроке. Он третий по счету, если что…

– Спасибо, мило. Но правда, не сейчас.

– Что-то случилось?

– Нет, все отлично. Иди, вдохновляй детей законами Ньютона.

Я влетела в уборную, стащила с себя юбку и с досадой начала ее рассматривать. Жвачка прилипла основательно.

– Девушка… Я, конечно, не против, но это мужской туалет.

Я вздрогнула. Передо мной стоял мужчина. Высокий, уверенный, в идеально сидящем костюме. Глаза – зелено- серые, насмешливые. Волосы темные, прическа в стиле «заметь меня». Выглядел как тот, кто знает, что он нравится, и пользуется этим регулярно.

– О, господи… Извините – пробормотала я, натягивая юбку, покраснев до ушей.

– Я бы не возражал, если бы ее вообще не надевали. – прошептал он, подходя ближе.

Я отступила на шаг. Он – на шаг вперед. В воздухе что-то сменилось. Было в нем что-то тревожное. Притягательное, но неправильное.

– Вы в своем уме? Это престижная школа. Уберите от меня руки!

– А мне не хочется. – сказал он, обхватив меня за талию и притянув ближе.

Я почувствовала, как его возбуждение упирается мне в бедро. Горячо. Грубо. Ошеломляюще.

– Чарльз. – Он смотрел прямо в глаза. – Приятно познакомиться. А как вас зовут? – до того, как мы займемся сексом.

– До чего?! Вы что с ума сошли?! Я сейчас начну кричать!

– Какая ты строптивая…

Он потянулся к молнии. В голове вспыхнул один сигнал – бей и беги. Я резко вывернулась, вложила всю силу в колено и попала точно в пах. Он рухнул на пол, задыхаясь.

– Ты еще пожалеешь об этом! – прохрипел он вслед, когда я вылетела из уборной.

***

Вот и закончился второй урок, и ко мне подошел ученик – тот, кто всегда сидит на задней парте с видом, как будто он уже завоевал мир.

– Миссис Рикенс – начал он, с любопытной ухмылкой, – вы не могли бы меня научить лучше изображать контуры рисунков?

Я взглянула на него и тихо вдохнула.

– Ты и так получаешь задания посложнее, чем многие студенты. Что еще ты хочешь знать?

– Ну… Я бы мог платить вам за уроки, —сказал он, начиная слегла заискивать, но явно надеясь на что-то большее.

Я приподняла бровь и с подозрением посмотрела на него.

– Ты что с ума сошел? За что платить? Я тут не для того, чтобы деньгами меня осыпали! И вообще, как ты посмел мне такое предложить?

Он рассмеялся, как будто только что сказал что-то максимально обычное.

– Я не взятки предлагаю, просто говорю, что если бы вы меня научили, я бы щедро вас отблагодарил. Думаю, вы даже не получаете такую сумму за год работы, как я могу предложить вам за месяц.

Я замерла. Моё любопытство побеждало сомнения. Кто этот мальчик, и что он от меня хочет?

– Ты это серьёзно? Ты, мальчик из третьего класса, мне предлагаешь деньги?! Ты что, решил меня купить?

Он невозмутимо посмотрел на меня, ухмыльнулся и сделал шаг вперёд, как будто это был просто разговор двух взрослых людей.

– Ну, а с каких пор учителя такие правильные? Мне нужны уроки, и чтобы стать художником, мне нужно научиться. Мой отец вообще даст мне сколько угодно денег, лишь бы я научился и стал успешным. А вы – всего лишь учительница. Я вам предлагаю 10 тысяч долларов в месяц, чтобы вы меня научили. Устроит?

Я прямо растерялась. 10 тысяч долларов! Я никогда не слышала таких сумм от учеников.

– Что?! 10 тысяч? Ты серьёзно? Это, наверное, шутка?

Он посмотрел на меня с таким видом, будто только что сказал, что у меня на носу поездка в Париж.

– Ну да. Мне кажется, вы согласитесь, а? Когда мне приходить?

Я замерла, почти потеряв дар речи. Ученик стоял, ждя ответа, с самоуверенным выражением лица, как будто он уже знал, что я скажу.

– Сюда… после уроков, – прошептала я, всё ещё не веря в происходящее.

Он расплылся в ухмылке, будто только что выиграл в лотерею.

– Вот и отлично. Тогда до встречи, учительница.

Я стояла и смотрела ему вслед. 10 тысяч долларов. Десять тысяч! Это была сумма, которая могла всё изменить. Я всё ещё не могла поверить в случившееся.

Ну всё, я теперь буду самой популярной репетиторшей…

***

– Так, дети, готовьтесь, сейчас к нам приходит комиссия на урок. – произнесла администраторша, открывая дверь с выражением лица, как будто на неё лично упал метеорит. – Сделай всё как надо, Агата. Надеюсь, дети подготовлены, и они с заданиями справляются. Если не справятся, не обещаю, что буду с вами разговаривать.

Я пыталась не подать виду, но уже внутри меня росло ощущение, что сейчас будет что-то невообразимо странное. Дверь открылась, и в класс вошли две женщины, одетые как будто только что сошли с обложки глянцевого журнала для миллионеров. Они были настолько красивы, что я подумала, не ошиблась ли я и не пришла ли на кастинг для рекламы роскошных платьев. За ними шли три мужчины. Первый – импозантный блондинистый красавчик, который даже не заметил, что в кабинете другие люди, и только спокойно направился к своему креслу. Второй – мужчина в костюме, который выглядел так, будто вся эта ткань была сделана специально, чтобы он мог спокойно позировать в ней. А третий… Ой, третий!

– А теперь позвольте представить нашего пятого гостя, – объявила администраторша, излучая столько важности, что я подумала, что она вот-вот начнёт проводить церемонию вручения "Оскаров". – Представителя самого крупного американского предприятия "Лардж" по производству машин: Чарльза Бенфорда.

О, боже мой, не может быть. Этот Чарльз? Серьёзно? Это он, тот самый, который меня чуть не изнасиловал в туалете? Это точно он…

И вот, Чарльз стоял там, с глазами, которые не оставляли мне выбора, кроме как почувствовать себя самой неудобной девушкой в мире. Он смотрел на меня так, будто был не только моим бывшим кошмаром, но и единственным, кто может поставить меня в угол.

– Ну что ж, дети, – начала я, пытаясь сохранять спокойствие и не показывать, что внутренне я уже сгораю от страха. – Кто хочет подойти к доске и нарисовать композицию "Дождливый день в Филадельфии"?

Чарльз, сидя в углу с таким видом, как будто только что принял участие в конкурсе на самого хладнокровного человека на планете, вдруг прервал мой урок:

– И девушку в юбке, – добавил он с таким убаюкивающим тоном, что я чуть не расплылась в неловкой улыбке.

Все глаза класса тут же обратились ко мне. Я попыталась выдавить из себя выражение "всё под контролем", но, очевидно, мой взгляд сказал нечто другое. Похоже, мне предстояло немного разрядить атмосферу.

Элис вышла к доске, но как только она начала рисовать дождливый день, она явно замешкалась, пытаясь понять, как же нарисовать "девушку в юбке". В её глазах читалось беспокойство, которое я прекрасно разделяла. На доске появился дождь, и Элис, видимо, пыталась представить, как ей нарисовать девушку в юбке…

Чарльз, сидя с таким самодовольным видом, будто все происходящее – это его личный спектакль, нахмурился: