У стены стоят несколько картин в тяжёлых рамах, полки ближайшего шкафа заняты не книгами, а свёрнутыми в трубочки холстами и стопками бумаги.

На картинах оказались пейзажи. Очень красивые, но рассматривать их Ришка не стала, забралась в шкаф. Там в основном были наброски — карандашом и углём. Тоже попадались пейзажи, но Ришку больше интересовали люди. Она нашла множество рисунков мамы — детальных портретов и небрежных набросков фигуры всего парой линий. Ещё больше было изображений её самой — младенца в пелёнках и ребёнка постарше; она улыбалась до ушей, а был рисунок, где размазывала кулачками по щекам слёзы; обнималась с котятами и щенками; каталась на той самой лошадке; купалась в озере. Рисунки с забытым счастьем не хотелось выпускать из рук.

Себя Аяша не рисовал, зато среди немногочисленных изображений незнакомых людей Ришка нашла Бриана с маленьким сыном. Шейн на рисунке выглядел, точно как в её сне, только одет был приличнее.

Ришка взяла из стопки рисунок, на котором она сидела на лошадке, вернулась на диван, разложила его на подушке. На глаза опять навернулись слёзы. Отец любил её. И маму тоже любил. Не будет человек, который не любит своего ребёнка, постоянно рисовать его. Ришкины детские рожицы есть даже на полях каких-то документов.

Почему мама ушла? Зачем? Жили бы они вместе в шикарном замке, бабушка приходила бы в гости, или тоже перебралась бы сюда. Аяша бы не исчез, не нужно было бы его искать, никакие бы силы не угрожали драгоценному равновесию, а по дорогам не бегали бы безголовые монстры из тумана.

Это её мама во всём виновата? Шейн думает, что да. Ришке так думать не хотелось. Она прорыдалась в обнимку с рисунком, потом вытерла глаза, аккуратно сложила рисунок, сунула себе за пазуху, просто не смогла с ним расстаться, и побрела к выходу.

В растрепанных чувствах не сразу заметила, что на улице давно стемнело, а в замке повсюду зажглись свечи. Местные свечи мало того, что горят, не сгорая, ещё и сами по себе зажигаются! Что ж это не самое большое из местных чудес.

На первом этаже кто-то был. Это Ришка поняла как-то сразу, ещё до того, как заметила сгорбленный силуэт на полу возле портрета лорда Аяши. Замерла на лестнице, а человек внизу, точно так же почуяв чужое присутствие, поднял голову. Их взгляды встретились, полные одинакового удивления.

Ришка торопливо провела ладонями по щекам, ещё не хватало, чтобы он понял, что она плакала. Впрочем, у Шейна глаза тоже оказались подозрительно красными. Да ну, не может взрослый мужик плакать! Из-за чего бы ему?

— Что ты тут делаешь? — спросила Ришка, раньше, чем он успел открыть рот.

— Сижу.

Тоже мне — капитан очевидность. То, что он сидит на полу и медитирует на портрет и так ясно. А вот почему он тут сидит?

Этот вопрос Ришка задала следующим. Сначала, думала — не ответит.

Шейн сжал губы в ниточку, как это у него получалось, взгляд стал злым и колючим. А потом как-то резко обмяк, словно из воздушного шарика выпустили воздух, опустил голову и сказал:

— Я с отцом поругался.

15. Глава 15. Я теперь не смогу уйти

— Я всегда сюда прихожу, когда с ним ругаюсь, — пояснил Шейн и спросил, не глядя на Ришку: — Ты сейчас куда?

— Возвращаюсь, — вздохнула Ришка.

— К себе?

— Нет. К вам.

Вот тут Шейн вскинул голову, уставился жёлтыми в свете волшебных свечей глазищами. Такого ответа он явно не ожидал.

— Куда?!

— В дом твоего отца.

— Ты взяла Ириса, я думал — ты сбежала, вернулась домой. Это было ожидаемо, после того, что произошло на дороге.

— Я хотела, — не стала врать Ришка, — но передумала.

И уточнила:

— Ирис — это рыжий конь?