Не доверяла, да и немудрено. Станешь тут доверять, когда судно полным-полно сильных мужчин. Успокаивало лишь то, что Акке мне посоветовал Третьяк. А ему я верила, как и своему деду Радиму. Этими ночами, лежа под холодными равнодушными звездами, сетовала на то, что так и не повидалась напоследок с Перваком. Да только понимала, что не судьба была мне, видно, с ним проститься по-людски. Отправься я к брату – упустила бы корабль Акке. А там, кто знает, может и догнал бы меня отец.

Порой, вспоминая прежнее житье, размышляла о том, отправил ли за мной Молчан погоню? Понял ли, что дед Радим помог сбежать непослушной дочери?

Более всего я переживала за деда, но знала и то, что не осмелится Молчан посягнуть на седины старика. Все же, родня и человек он был вольный, не то что я, дочь рабыни.

Несколько раз по пути мы заходили в прибрежные города. Вот только сходить на берег мне было запрещено. Я оставалась на корабле и, пока мужчины решали на суше свои дела, наблюдала с борта ладьи на людей, бродящих по пристани, на рыбаков и торговцев. С интересом рассматривала города и поселения. Мне, не бывавшей никогда дальше своего родного края, все было в новинку. Затем Акке возвращался на борт, и мы снова выходили в море, чтобы продолжить прерванный путь.

Через несколько долгих недель изнурительного плавания, ближе к вечеру, мы, наконец, увидели далекий берег, про который Акке не раз рассказывал мне по вечерам, когда ему было скучно. Он вообще много говорил о своей родине. Мне она казалась краем вечного снега и льдов, но для него она была, наверное, самым прекрасным местом на земле. И вот мне самой удастся увидеть своими глазами далекий север.

Долго плыли вдоль высоких берегов. Все здесь было иным. И море более серого цвета, и деревья, могучие, высокие, что, казалось, подпирали своими вершинами плывущие низко облака.

И берега. Никогда не видела таких берегов, как на севере. Они были высокие, неприступные. Такие, что с моря и не разглядеть, что же там творится на утесах, где лишь чайки кричат, пролетая над нашими головами.

Мы миновали одну деревеньку, затем другую. У пологого бережка сделали привал, где запаслись питьевой водой и снова, не разводя костров, выдвинулись в путь. Казалось, Акке спешит. Но куда? А я сама еще не знала, где очутилась и куда меня везут. Хотелось надеяться, что Акке не обманет. Он и не обманул.

- Это земли Хагена Молчаливого, - сказал северянин, когда в одно прекрасное утро мы достигли берега, и я увидела появившиеся вдалеке дома. Сердце сжалось. В висках застучала одна-единственная мысль о том, что скоро я увижусь с Айге, и сердце переполнилось радостью от предстоящей встречи.

Стоя у борта корабля, вцепилась руками в поручни неотрывно глядя на приближающийся берег. Космач, словно предчувствуя скорый конец нашего долгого путешествия, стоял рядом, прижавшись горячим боком к моей ноге, и дышал так тяжело, словно пробежал не одну милю в погоне за быстроногим зайцем.

И вот долгожданный миг наступил. Ладья причалила к пристани. Северяне сбросили швартовы и принялись выбираться на причал, ступая по сходням.

Акке отдал какие-то приказания своим людям и часть из них так и осталась на корабле. Еще часть высыпала на берег. Среди них была и я.

От самого берега в лес, за которым и находилось поселение, вела широкая тропа. Я закинула за плечи свою котомку и лук со стрелами, а потом поспешила вслед за дружинниками, следовавшими за Акке по тропе. Волк сперва вырвался вперед, залаял, будто обычный пес, да побежал проверять ближайшие кусты, разминая лапы. Акке бросил на зверя быстрый взгляд и с усмешкой повернулся ко мне. А я ощутила, будто разучилась ходить по твердой земле. Берег подо мной качался и будто бы спешил уронить меня вниз.