Хаген на нее поглядывал, пытался поговорить, подходил, да чувствовал, что лишь пугает.

Что за невесту привезет домой? Эйнар на нее поглядит, да головой покачает. Хаген уже знал, что так и будет. А что он? Хотелось ему счастья, а старая Хэгге руны бросила и предрекла, что невеста ему нужна. Да непростая невеста, а чужая.

«Искать ты ее не должен. Она сама тебя найдет, - вспомнились вождю слова беззубой ведуньи. Вспомнил и руки ее тонкие, с кожей цвета воска. Как сгребала этими руками со шкур рассыпавшиеся руны и причмокивая беззубым ртом, повторяла, - да, судьба сама тебе ее подарит!».

И ведь подарила же именно тогда, когда не ждал. Спас отца ее, Молчана, а тот возьми да пообещай все ,что угодно за спасение.

«Есть ли у тебя дочь на выданье?» - спросил отчего-то Хаген, да сразу заметил, как потемнел лицом Молчан. А потом кивнул, согласно.

- Есть.

- Отдай мне, - попросил вождь и Молчан снова кивнул.

И до того момента, пока не увидел Айге, чувствовал, что это сама судьба ведет его по чужой реке в чужой дом. А потом, словно кто ножом ту нить перерезал. Девка, дочь Молчана, была чудо как хороша собой, да не отозвалось сердце мужчины, не тронуло лед, сковавший душу.

Да только слова ведуньи помнил он крепко и решил, что пусть будет так, как будет. Если это она, его судьба, то так тому и быть.

А теперь, стоя на палубе и слушая море, смотрел на тоску в больших светлых глазах красавицы и сердцем чувствовал, что-то здесь не так.

Вспомнилась ему и другая девка, темноглазая, с толстой косой и быстрым взглядом. Сестрица его невесты. Ладная, ему под стать. Да не сладилось дело, хотя он и пытался. Видят боги, пытался.

- Скоро уже будем на месте? – нарушила ход мыслей вождя маленькая Айге, решившись подняться на ноги и приблизившись к нему.

- Скоро, - ответил он, а сам в глаза ее посмотрел и ничего не почувствовал.

********

Плавание длилось долго. Постепенно я стала привыкать к постоянной качке и бескрайней серой глади, окружавшей ладью со всех сторон. Чем дальше на север удалялся корабль северян, тем холоднее становилось вокруг. Я надела на себя все, что только было в моих вещах, но все равно продолжала мерзнуть, пока Акке, то ли сжалившись, то ли еще по какой-то причине не дал мне теплую одежду. Не знаю, кому она принадлежала раньше, возможно, какой-то женщине из северянок, а может, предназначалась в подарок его невесте или жене, но по размеру подошла. Я почувствовала себя намного уютнее согревшись.

Казалось, только Космачу было уютно в этом холоде. Его шерсть стала еще длиннее и, к моему удивлению, он совсем не боялся плыть по реке. Мне даже чудилось, что ему нравится находиться на корабле. И все же никого из дружинников Акке Космач к себе не подпускал, хотя относился к воинам с интересом и даже каким-то добродушием. Он мог лежать на палубе и долго наблюдать за их греблей, когда, если стихал ветер, раздевшись по пояс, даже в самый лютый холод, воины налегали на весла.

Я занималась только готовкой и стиркой, но на это у меня уходило достаточно времени. И если в первое время, пока плыли по реке, с простой питьевой водой не было проблем, то когда мы покинули устье реки и вышли в открытое море, я впервые узнала, что не всю воду можно пить.

Нет, я, конечно, слышала байки про бескрайнюю воду, соленую и горькую, непригодную для питья. Но когда впервые увидела море своими глазами и попробовала на вкус холодную воду, которую зачерпнула ведром, то тут же принялась плеваться под дружный смех северян.

- Это море, Данка, - сказал Акке с таким видом, словно не было ничего на этом свете прекраснее соленой безбрежной воды. Вот только полоскать в морской воде вещи было для меня просто неприемлемо. Из-за этого мы делали частые стоянки, для пополнения запасов пресной, но к моему удивлению, никто из дружины, ни даже сам Акке не выказывал своего недовольства. И ко мне самой относились по-доброму. Даже было непривычно. Хотя, признаюсь, в первые дни путешествия спать ложилась непременно рядом с лавкой, где лежали мои вещи и среди них короткий охотничий нож.