– Здравствуй, Семен Романович, – бухнулся напротив капитан.

Советник так был увлечен чтением, что заметил его лишь в последний момент. Он поднял на незваного гостя взгляд, поправил очки.

– Мы с вами уговаривались о встрече разве? – сощурился мужчина, выглядящий на все свои шестьдесят. – М-м, Родион… Родион Иванович. Али провинился я чем? Али закон нарушил?

– Али вот, – решил перейти сразу к делу Рон и бросил на стол записку.

– Что это? – брезгливо отодвинул от себя бумагу Семен Романович.

– Признание в любви, – съязвил капитан.

– Не надо. – Лычный отодвинул письмо еще дальше, будто совсем не понял сарказма. – Я человек семейный, мне лишней компрометации не надо.

– Лядь, да прочти уже! – отвернулся в сторону Рон. – Голова передал.

– Эта ваша уличная грубость… – фыркнул в ответ советник, аккуратно разворачивая листок. – Совсем вас не красит, Родион Иванович, уж поверьте мне.

– Как и ваша изысканность, – парировал капитан. – Семен Романович, давай уже по-простому, без всех этих любезностей и обхаживаний.

Лычный прочел короткую записку дважды, аккуратно сложил и вернул ее Брагину. Затем снял очки, вытер вспотевшие веки и уставился прямо на собеседника.

– Ради вас… Прости. Для тебя, Родион Иванович, я постараюсь! – иронично приободрился он. – Так что? Чем мои знания могут тебе помочь?

– Что будет без угля?

– М-м, – скрыл улыбку ученый, – готовите план стабилизации?

Рон многозначительно промолчал.

– Давно пора, давно, Родион Иванович, – советник вынул из-за воротника салфетку, бережно положил рядом с приборами. – Что такое уголь? – вопросил он и, не дождавшись ответа, продолжил: – Уголь – это энергия. Чем больше энергии, тем больше мы можем произвести продукции: еды, одежды, кирпича, водки… Всего.

Ученый вновь сделал паузу, ожидая реакции благодарного слушателя. Тот опять промолчал и, достав портсигар, вынул последнюю сигарету.

– По моим оценкам, Родион Иванович… Кстати, это ужасно вредно, – указал он на сигарету.

– Ум-ф, – промычал в ответ Рон.

– По моим оценкам, – неодобрительно покачал головой советник, – уголь позволил увеличить нам выпуск примерно в два-три раза. Точнее никто не скажет, уж поверьте… Уж поверь мне, Родион Иванович.

Рон кивнул, все еще не решаясь зажечь свой последний запас.

– Соответственно, если его не будет, то и выпуск наш упадет в два-три раза, – развел ладони Лычный. – Мы все станем в разы беднее. Всего-то! – хохотнул он и залпом осушил недопитую стопку. – Присоединишься?

– Нет. Ужасно вредная штука.

Семен Романович прыснул от смеха, в этот раз совсем искренне, так что сам чуть не устыдился этой своей естественности.

– Твоя правда, Родион Иванович, жутко вредная!

– Его нечем заменить? – улыбнулся и капитан. – Уголь этот?

– Конечно, можно. Теоретически.

Советник поманил пробегавшего мимо официанта и указал тому на пустую стопку.

– Была бы у нас нефть, газ… были бы ядерные технологии и уран… А так – только дрова, старые как мир дрова. Нет, вру, еще есть лошади, наши мышцы, в конце концов. Все это, по сути, – преобразованная энергия солнца, которую мы потребили через еду. Или вот этот спирт, – покачал он рюмкой, – тоже сделан из зерна. Тоже топливо. Но уж очень дорогое. Потому только дрова, Родион Иванович.

– Которых уже мало?

– В точку! – оживился советник. – Мы их и так рубим нещадно: кушать готовим, дома из них строим, бумагу вот эту производим, мебель, – постучал он по столу.

– Значит, леса. Зелиховы и Бурьянцевы, – задумался Рон.

– Леса, Родион Иванович, – подтвердил ученый. – Я с коллегами делал не так давно расчет: только для обогрева у нас должно быть лесов в пять раз больше. Ну, – усмехнулся он, – или нас впятеро меньше. Такие вот выводы. Нет, мы можем засадить часть пашен деревьями, но ты же понимаешь, сколько лет они будут расти.