Когда её дочери исполнилась десять лет, Яна уже давно была замужем и жила в глубинке— далеко от своего родного села.

Лондон,

28 мая, воскресенье, 23:00

Я снимал довольно приличную квартиру с видом на реку. Район был хороший – на правом берегу Темзы и недалеко от туристического центра города.

Почтовый ящик ломился от всевозможных каталогов и приглашений на рекламные туры. Я бросил их в корзину за дверью и вошёл в лифт. Узкая кабина едва вместила мои чемоданы, на которых всё ещё были наклейки с аэропорта.

Я бросил багаж в гостиной и направился в ванную. Прохладная вода смыла накопившуюся усталость и облегчила мысли. Лилась долго.

Выходя из ванной, я вспомнил, что не позвонил родителям. Посмотрел на настенные часы – приближалась полночь. Я надел халат и налил себе стакан бурбона. Растянулся в кресле и набрал номер.

– Алло?

– Мам, извини, что не позвонил раньше, работа затянула меня и только сейчас отпустила.

– Не нужно извиняться, Питер. Мы с отцом проверили сайт аэропорта и увидели, что самолёт приземлился. Полёт прошёл хорошо?

– Ну, немного трясло, но ничего особенного.

– Ты звучишь усталым. Успел поесть?

– Я не остался голодным, мам, не переживай.

– Мы с отцом прочли, что снова случилось одно из тех ужасных убийств. Вы должны поймать этого изверга, Питер! Во что бы то ни стало!

– Поймаем, это вопрос времени.

– Береги себя, Пит! Он ведь сумасшедший!

– Берегу, мам. Как папа? – Отец восстанавливался после пневмонии, и когда я уезжал, он всё ещё тяжело дышал.

– Уже лучше. Мы собираемся уехать в Палм-Бич. Говорят, что йодовые испарения обладают сильным лечебным эффектом. Врач порекомендовал провести лето на океанском побережье и гулять по берегу на рассвете. Тогда испарения самые насыщенные.

– Передай привет Мигелю и Пенелопе.

Семья Лопесов заботилась о нас столько, сколько я себя помню. Пенелопе готовила самую вкусную паэлью на свете.

– Обязательно.

– Я тебя люблю, мам. Скажи и папе, что я его люблю.

Похоже, недавняя разлука и усталость действительно делали из меня сентиментального нытика.– И мы тебя любим, Пит. Целую тебя.

Бурбон в стакане начал теплеть. Я открыл холодильник, чтобы достать лёд. Звонок неожиданно зазвонил, и я едва не расплескал напиток. У двери стояла Фиона. Она облокотилась о косяк в вызывающей позе. Ее грудь проступала сквозь тонкий свитер. Я протянул руку и притянул её к себе. Она попыталась что-то сказать, но я не дал ей шанса. Внезапно меня охватило дикое, первобытное желание – настолько сильное, что ничто не могло меня остановить. Я с лёгкостью поднял её и опустил на диван. Она не сопротивлялась.

Чуть позже мы лежали неподвижно, пока моё дыхание постепенно выравнивалось. Ночной свет проникал сквозь окна и плясал по потолку. Фиона перекатилась и прижалась к моему плечу. Я поцеловал её. Услышал, как увеличивается громкость «I feel good». Я убрал её руку и встал. Проклятый телефон не переставал звонить, а я не мог вспомнить, куда его положил. Наконец нашёл на кухонной стойке.

– Пит, прости, что звоню так поздно, надеюсь, ты ещё не спишь, – голос Линды звучал чуть оживлённо. – Жертва была беременна на втором месяце. Шелби смогла выделить ДНК плода. Надо допросить мужа, а он уходит на звукозапись в девять… Мне заехать за тобой в семь?

– Может, сделаем это после обеда?

– После обеда мы допрашиваем рабочих на доках. Питер, ты же помнишь договорённость с Эдвардсом? И потом – надо заехать за показаниями у того Сталина. Значит у Дэвида Лонга утром?

– У жертвы разве не была фамилия Стоун?

– Да, она не взяла его фамилию, сохранила свою. Не забудь спросить его почему. Значит, завтра в семь? Пожалуйста, спустись вниз, чтобы мне не искать парковку.