– Буду внизу в семь, – подтвердил я. – Иди спать, Линда. Хватит тебе на сегодня. Спокойной ночи.

– Спокойной.

Я вылил остатки бурбона и налил новый. Вынул второй стакан, положил три кубика льда и снова налил немного – только чтобы покрыть лёд. Протянул стакан Фионе:

– Угощайся. Больше ничего предложить не могу. Холодильник пуст, не успел пополнить. Рад, что ты заглянула Фи. Кстати, откуда узнала, что я вернулся?

– Попала в пробку и свернула на твою улицу. Представляешь моё удивление, когда увидела свет в твоём окне?

Я был уверен, что в это время пробок не бывает, но не стал спрашивать, где она была. Знал, что моя безразличность её заденет, но честно говоря, мне было всё равно, чем она занимается, когда мы не вместе.

– Отпуск прервали. Приземлился несколько часов назад, – пояснил я.

– И не позвонил?

– Не было времени.

– Но время позвонить Линде у тебя нашлось.

– Ты же не серьёзно? Давай не будем ссориться Фи – я погладил её по затылку и добавил: – Я только что с работы, и мне вставать рано.

– Можно я останусь у тебя? Хотя бы на этот раз, прошу… не хочу расставаться сегодня…

Не знаю, как у неё получается, но Фиона всегда заставляет меня чувствовать себя подлецом.

– Не драматизируй, милая, мы не навсегда прощаемся. Ты живёшь в двух кварталах отсюда. Давай спокойно допьём – и я тебя провожу.

– Почему я не могу остаться? – упрямо спросила она.

– Ты знаешь ответ Фи. Мы уже обсуждали это не раз. Мне надо рано вставать, и я не привык делить с кем-то постель. Если ты останешься, мне придётся спать на диване, и я проснусь ещё более уставшим, чем лёг. Пожалуйста, не предлагай спать на диване самой – я не позволю. Думал, мы это давно уладили.

– Я надеялась, что ты будешь немного добрее, особенно после того, как набросился на меня…

– Я всё тот же Фи. Только немного более сонный, чем обычно. Иди сюда. Посидим в тишине пару минут, а потом я тебя провожу.

– Чёрт с тобой, – тихо сказала она и снова прижалась к моему плечу.

Нью-Йорк,

28 мая, воскресенье, в то же время

Дорис положила трубку и посмотрела на Сета, который задремал в кресле. Она встала, взяла книгу с его колен, отметила страницу выцветшей открыткой и аккуратно поставила книгу на полку. Пальцы её скользнули по полкам, на которых стояли фотографии семьи. Питер и его отец, широко улыбающиеся, держат огромного усатого сома, пойманного в гигантском водохранилище, которым невежественные жители той балканской страны затопили уникальное историческое наследие древних тракийцев. Она – едва различимая в облаке снежной пыли, когда пыталась затормозить со сведёнными лыжами на трассе в Гуд-Вэлли. Все трое – на церемонии вручения дипломов Питера в Гарварде и протянутая рука декана юридического факультета, вручающего ему награду за отличную учёбу. Каждый момент, запечатлённый на этих снимках, стоил того, чтобы его пережить вновь.

Дорис не могла пожаловаться на свою жизнь. Всего в семнадцать лет она встретила Сета Уайли, который очаровал её своей формой морского пехотинца. Необыкновенное воздействие, которое оказывали на неё его синие глаза, усиливалось козырьком фуражки. Он благоразумно подождал, пока она достигнет совершеннолетия, и попросил её руки.

Предки Дорис были одними из первых переселенцев на континент. Семья владела фамильными домами, поместьями на Восточном и Западном побережье, а также значительным состоянием в ценных бумагах. Отец Дорис подверг Сета тщательной проверке. Последнее, чего он хотел – чтобы какой-нибудь охотник за приданым обманул его дочь и испортил ей жизнь. Оказалось, что претендент – порядочный юноша. Хотя он был северянином, Сет происходил от нью-йоркской ветви рода Флина Уайли. Вплоть до своей смерти в тридцатых годах XX века Флин Уайли прошёл долгий путь – от полицейского, окончившего общественную школу, через службу в спецслужбах, до поста директора ФБР. Да, у Сета не было денег, но были хорошие гены. Доходов, которые Дорис получала от отца, было вполне достаточно, чтобы молодая семья жила в достатке.