– Просто «черт» меня вполне устроит, – кивнул он, – нет у нас имен, не положено. Но знаю некоторых ведьм, которые сами своих прислужников нарекают.

Вела задумалась, прикидывая, какое имя подошло бы ее черту. Он был даже забавным, не выглядел злым, какими обычно описывали чертей в сказках. Она решила, что и имя ему подойдет такое же – милое и простое.

– Афоней будешь, – улыбнувшись, сказала девушка, и черт аж вздрогнул, а после – едва заметно сморщил нос. Вела разочарованно вздохнула. – Тебе не нравится?

– Имя для козла, – буркнул он, – или для кота какого-нибудь…

– Ты наполовину козел, – Вела не смогла сдержать улыбки, – и в кота обращаешься. Чудесно подходит ведь.

– Ладно, – вздохнул черт, – Афоня так Афоня.

Вела пустым взглядом смотрела, как на крышку гроба, ударяясь, падают мокрые комья земли. Дождь сегодня лил не переставая, небо хмурилось, погружая весь мир в оттенки серого. Платье неприятно липло к телу, и Вела уже продрогла до костей, но уходить не собиралась – ей нужно было попрощаться.

Тук-тук-тук – мерный звук падающей на дерево земли до странности завораживал.

Раскат грома заставил девушку вздрогнуть, выйти из оцепенения. Она бросила взгляд на могильщика – сухопарого старика с редкими волосами, прилипшими ко лбу. Он работал быстро, желал скорей закончить, спрятаться от дождя. Никто больше не пришел проститься с Ладой, – только Вела.

Когда она сообщила о том, что Лада умерла, кажется, деревенские облегченно выдохнули. Конечно, старая ведьма наконец-то перестанет строить козни, заживут жизнью нормальной! Гроб к кладбищу несли окольными путями, а тело положили лицом вниз, «чтобы ведьма проклятая из могилы выбраться не смогла, а взглядом на хозяев своих глядела». Веле было тошно от них.

У ног ее крутились соседские псы, смотрели на то, как гроб Лады скрывается под слоем земли. Местные говорят, собаки будут пытаться откопать могилу ведьмы. Вела положила руку на голову пса, провела ладонью за ухом, и пес поднял на нее взгляд, полный печали. Старушка подкармливала собак, и, кажется, сейчас они тоже с ней прощались – будто понимали все.

– Ну вот и все, – могильщик сплюнул в сторону, – иди домой, девочка, а то ж и захворать недолго. – Немного помолчав, с печалью в голосе добавил: – а лечить нынче некому, – и, прихватив с собой лопату, ушел.

Вела еще какое-то время стояла рядом со свежей могилой, не могла даже взгляда отвести. Она присела, положив ладонь на землю – мокрую и холодную.

– Надеюсь, бабушка, найдешь ты покой, – прошептала Вела, – хоть и ведьмой была, да ведь много хорошего сделала, и для деревни этой, и для меня. Зачем только меня выбрала для дара своего? Не гожусь ведь я для него совсем…

Прямо над головой пролетела птица, и Вела едва слышно вскрикнула, прикрывшись руками. Раздалось хриплое карканье, и девушка, дрожа всем телом – теперь не только от холода, но и от страха, – подняла взгляд на ворона, что сидел на кресте соседней могилы. Белое оперение, водянисто-серые глаза – будто лед на реке. Птица внимательно наблюдала за ней, и от этого взгляда по спине шли мурашки.

«Неужто душа Лады прилетела? – невольно пронеслось в голове. – Глупости это, – одернула себя Вела. – Но до чего ж необычно – белый ворон. Красивый. И взгляд такой осознанный». Страх отступил, и она поднялась, желая поближе рассмотреть птицу, но как только Вела приблизилась, ворон вспорхнул и улетел. «Ну, этого и следовало ожидать от птицы», – успокоила себя Вела, но отчего-то все же стало обидно.

Вела вытерла грязную от земли ладонь о подол платья – все одно его теперь отстирывать, – и направилась к выходу с кладбища. Ей нужно было зайти в дом Лады: черт уже ждал ее там. Еще вечером он сообщил, что оттуда нужно что-то забрать. Возвращаться туда совершенно не хотелось – слишком свежи еще были воспоминания об умирающей женщине, о ее мучениях на смертном одре, о передаче дара. Вела подняла взгляд на небо, и тяжелые капли холодом коснулись лица. Она вздохнула и поплелась в сторону дома на окраине.