А я всё удивлялся, что она не говорит о ребёнке. Какой уж тут ребёнок.

Проблемы не ходят по одной. На работе как-то всё… из судов не вылезаем. Вроде бы и не трогаем никого, а всё время иски о защите чести и достоинства. Пока выигрываем – спасибо Стерлину, уже пару раз питерских адвокатов притаскивал, а ну как начнём проигрывать? И – что дальше тогда?

Продавать надо газету, пока она чего-то стоит. Уже несколько раз звонили из холдинга Леонида Константиновича Харина, дескать, сам приглашает на встречу. Жаждет поговорить. Мне, впрочем, тоже есть что ему сказать. Зачем ему, системному человеку, внесистемная газета? Электоральный ресурс, на котором он наварить хочет?

Мечты, которые тебе дороги, глупо продавать задёшево. Свободный капитал – это всегда хорошо, плюс ещё и пойду в наёмники, голова перестанет обо всех болеть. К сорока надо будет начать жизнь рантье, жениться по расчёту на бесприданнице, и всё такое прочее.

Конечно, глупо это всё. И моё чувство опасности, и личная жизнь, и конъюнктура – всё за то, чтобы продать дело и расстаться с женщиной. Но я ещё не готов. Я ещё поборюсь.

сентябрь 2003

8.

Георгий Харин сравнительно редко виделся с отцом, хотя перезванивались они часто. На этот раз у них был длинный деловой разговор по поводу земель в лесопарке в центре города, которые выделялись под малоэтажную частную застройку. Проект с экономической точки зрения был беспроигрышным, однако – на землях рекреационной зоны города что-либо строить было запрещено. Перевод земель в другую категорию – дело долгое, кроме того, о проекте в этом случае узнавали конкуренты, и затраты на получение землеотвода увеличивались в несколько раз. Поэтому оформлять участок и строить надо было начинать сейчас, а перевод земель оформлять задним числом. Они обсудили это – застройщик был не из холдинга Харина-отца, так что при возникновении скандала они оказались бы ни причём. Но в этом случае за застройщиком требовался особый контроль, существенную роль в котором играла кредитная линия, которую открывал под данный проект банк, где работал Харин-сын. И принципиально важным было сохранение конфиденциальности. Вдобавок компания-застройщик принадлежала депутату областного совета, который шёл на очередные осенние выборы. В преддверии последних скандал ему был совсем не нужен, но откладывать реализацию проекта или уступать его другому застройщику не хотелось. Кусок был слишком жирным, и на него могло найтись много желающих, о которых Харины говорили с чуть презрительными интонациями потомственных аристократов.

Прощаясь, Леонид Константинович сказал Георгию:

– Пора бы тебе тоже дом построить, я думаю. Место хорошее, возьми себе участок.

– Да куда мне, отец. Дорого, хлопотно, долго. Мне и в моей квартире хорошо.

– Скромность – это похвально. Жениться тебе пора, я говорю. Пока в лоб не скажешь, похоже, до тебя не доходит. Девушка-то у тебя есть?

– Девушки-то есть… этого добра хватает. Только несерьёзно всё это. А женщина, которая нравится, как назло, замужем.

– Ты с ней объяснился? Тебе отказали?

– Я же тебе сказал. Она замужем. Какие могут быть объяснения. Так, пару раз вместе чай пили.

– Дом начинай строить. Потом поговоришь. С ней или с другой. Дом – это серьёзно. Туда девушек водить неудобно, не то что в твою квартиру. Да ты поди квартиру-то продавать не будешь. Ловелас. Хыгмм.

Георгий Харин отнюдь не считал себя донжуаном. Может быть, именно в силу этого он редко делал женщинам неприличные предложения. Ещё реже ему отказывали. Он не настаивал и не обижался.

Георгий не собирался делать такое предложение Ирине – поговорив с ней, он решил, что Ирина только посмеётся в ответ. Они продолжали время от времени пересекаться в фитнесс-клубе, улыбались друг другу, иногда вместе пили чай. Харин восхищался Ириной – и одновременно понимал, что вызывать восхищение и желание у мужчин является частью бессознательного поведения этой молодой женщины. Он вздыхал и ехал к очередной любовнице.